Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Кинозритель более развитый испытывает искреннее веселье, увидев, что "Леопард" в визуальном плане - переделанная как надо голливудская знаменитая картина "Унесенные ветром". Висконти как бы говорит голливудчикам: у вас папье-маше, а у меня настоящие палаццо. И чтобы это дошло, Висконти длит и длит ироническое пародийное подражание. Тут и капитуляция духовного аристократа перед новым веком, и надменная демонстрация превосходства: тот же комплекс, который сделал его, говорят, членом итальянской компартии.

У Сокурова финал его "Русского ковчега", каковым финалом так восхищались доморощенные эстеты, заимствован из "Леопарда", конечно. Винить его в этом не следует, потому что такие заимствования обычное явление в искусстве, а в кино особенно. Но Сокуров хоть и имел Зимний дворец в своем распоряжении, но людей породисто-красивых найти ему было негде. Клавдию Кардинале он уж точно не мог найти, да, думается, и не искал.

Тут мне вспомнился тоже виданный недавно на видеоленте старинный, 1934 года советский фильм "Строгий юноша", сценарий к которому написал Юрий Олеша. Это раритет, потому и интересен, - а также потому, что зоил Белинков в своей книге об Олеше представил это невинное сочинение в качестве декларации некоего советского протофашизма. Ничего такого в этом бедном сочинении я не нашел, а обнаружил полную культурную растерянность двух художников - Олеши и режиссера Абрама Роома, мастерство которого вдруг нечаянно мелькает в кадрах, снятых по старинке, в манере немого кино. В фильме сделана попытка ввести советскую молодежь в культурную традицию, чуть ли не нарядить ее во фраки; вот это и свидетельствует о полной растерянности авторов. В то же время это как бы ответ на уже почувствованный социальный заказ: довольно пролетарского босячества, советская молодежь овладевает высотами культуры. Но в этом смысле куда удачнее была комедия "Веселые ребята", где Утесов в двух сценах тоже выступал во фраке, правда, заведомо заимствованном, а во втором случае просто спертом и на три размера больше. Это и давало нужный эффект: культурой овладеем, но фраки нам ни к чему. Оркестр, которым управляет утесовский Костя, - имени Листо-прокатного цеха.

Но ведь в Советском Союзе оставались люди действительно культурные - и даже пережившие сталинские времена и продолжавшие работать. Об одном из них мне пришлось случайно вспомнить. Это Николай Вильям-Вильмонт, известный германист, переводчик и комментатор классиков немецкой литературы. Культурная его высота не вызывает и тени вопрошания. Между прочим, он был свойственник Пастернака: брат поэта Александр Леонидович был женат на сестре Вильяма-Вильмонта, это была одна семья. В самом начале перестройки и гласности были напечатаны воспоминания Вильмонта о молодом Пастернаке - чрезвычайно ценная работа.

Мне понадобилось заглянуть в первый, стихотворный том гетевского собрания сочинений; у меня издание семидесятых-восьмидесятых годов, обильное комментариями Вильяма-Вильмонта. И вот что я там на этот раз заметил.

Вступительная статья Вильмонта написана как бы специально наоборот роману Томаса Манна "Лотта в Веймаре". Впечатление такое, что он получал от этого выворачивания наизнанку истины о Гете какое-то извращенное наслаждение. Например, о романе "Страдания молодого Вертера":

"Историческое значение Вертера заключается прежде всего в том, что Гете удалось вместить в эту небольшую книжку некоторые центральные, наиболее жгучие проблемы его времени. ... Вертер находит в себе душевные силы оторваться от предмета своей несчастной страсти. Он уезжает, поступает на государственную службу, хочет уйти с головой в практическую деятельность. Этот план терпит крушение. Способному юноше приходиться служить под началом придирчивого, недалекого педанта, который занимает должность посланника лишь по праву рождения ... только после крушения служебной карьеры Вертер вторично встречается с Лоттой. Теперь трагическая развязка неизбежна, ибо юноше некуда бежать от своей страсти: ведь он вполне убедился, что практическая деятельность сопряжена для него с постоянными унижениями. ...Вертер на каждом шагу убеждается в бесчеловечности и жестокости окружающей его действительности. ... На столе в комнате самоубийцы лежала открытой "Эмилия Галотти" - пьеса Лессинга, в которой великий немецкий просветитель всего решительнее восстает против произвола тиранов..."

А вот что говорит в романе "Лотта в Веймаре" Томас Манн устами самого Гете - надо полагать, основываясь на стопроцентном знании гетевских текстов и всех биографических обстоятельствах своего сверх-Я:

"В жар бросает, когда подумаешь, каких только сумасбродных мотивировок не наворотил птенец в "Вертере". Бунт против общества, ненависть против аристократии, бюргерская уязвленность - на что это тебе сдалось? Дуралей, политическая возня всё снижает. Наполеон был прав, говоря: "Почему вы это сделали?"