Русские женщины (47 рассказов о женщинах)

Anna: Считай, напугал. Ладно, Сноуден, садись сочинять новую меня. Я прихорашиваться пошла, когда буду готова, напишу.

Dmitry: Не дождусь.

Anna: Давай.

* * *

Андрей закрыл чат, откинулся на крякнувшем офисном стуле, помял обеими руками рожу:

— На фиг. В следующий раз ты Аней будешь.

— Ты чё, Андрюх, — загыгыкал Игорь, — у тебя так классно выходит, естественно так… — Он жеманно покривлялся. — Я думал, тебе, наоборот, нравится…

— Ты, блин, натуральную Аню лучше найди наконец! — гаркнул Андрей. — Ты понимаешь, что нам не это чмо компьютерное развести надо, а Дыкину? Понимаешь, что это такое — Дыкину развести и завалить?

— Посмотрим ещё, что этот Дима сочинит. Как начнёт Дыкина его досье на нашу тёлку проверять…

— Я не этого боюсь. Конкретно пробивать по Сети каждого нового сотрудника у неё времени нет. А вот интервью она нашей бабе, скорее всего, устроит. Так что бабу, капитан, бабу ты мне найди правильную. Рассчитываю на тебя как на их знатока, понял?

— Да какого там знатока, товарищ майор… — скривился Игорь. — Кто в них чё поймёт на самом деле…

* * *

Наталия Николаевна закрыла чат, откинулась на крякнувшем офисном стуле. Не глядя стянула со стола сигаретную пачку, встала, прогнула чуть хрупнувшую спину. Сделала зачаточный жест в сторону заскучавшего Димы: пойдём, мол. Тот подчинился с неуставной ленцой, но в курилке клацнул зажигалкой точно в нужный момент.

— Так, — сказала, выдыхая дым, пропустила пару секунд, словно оценивая сказанное, — всё, что надо, я сделаю сама, но с Аней встречаться всё-таки тебе. Не знаю, кого они нам пришлют, но я их собой на полную катушку запугала, так что они постараются найти не совсем уж конченую курицу. Короче, не хлопай ушами.

— А вы уверены, — осторожно спросил Дима, — что не с настоящей кандидаткой общаетесь?

— Да нет, — коротко отмахнулась она дымящей сигаретой, — это какой-то мужик.

Она испытала горькое удовольствие от мысли, что виртуальный собеседник тоже её боится. Наталия Николаевна давным-давно перестала удивляться тому, что её боятся, и научилась этим пользоваться, хотя понимала — боятся все они не её, а какого-то своего мужского страха перед ими же придуманной Страшной Зубастой Сукой. И если уж в тебе видят именно такую, остаётся хоть это оборачивать себе на пользу. Ничего с этим не поделать, только пользоваться — как сама она советовала несчастным девкам на бабском форуме, на который зачем-то дала «Ане» ссылку. Нас они не видят — видят только собственные фобии и идефиксы. Параноик, сдвинутый на нашем коварстве, видит прожжённую аферистку, либеральный репортёр рвётся спасать жертву режима, графоман-народник несёт претенциозную галиматью про народ…

Она раздавила в пепельнице сигарету, повернулась к Диме. Тот, задумавшись о чём-то, хмуро разглядывал собственное отражение в тёмном окне.

Михаил Елизаров Маша

Когда ты ушла от меня, точнее, не ушла, а просто оборвала телефонный разговор, словно оступилась и нечаянно выронила его из рук, и он, кувыркаясь, полетел вниз, как самоубийца с крыши, наш неудачливый разговор — ведь ты всегда так общалась со мной, будто вот-вот упустишь: пауза и короткая морзянка обрыва связи — ту-ту, а потом не дозвониться…

После того как ты ушла от меня, хотя подобное уже случалось, ты и раньше практиковала внезапные беспричинные уходы — из ресторана ли, посреди улицы, и при этом никаких объяснений, пару дней ищи-свищи…

Ты ушла, а я почувствовал, что нынче не репетиция, не блеф, и такой одинокий ужас навалился на меня, горячий, мокрый, телесный, точно обезумевший водный спасатель, тяжёлый, как сом, который вместо того, чтобы наполнить захлебнувшуюся грудь воздухом, наоборот, резким своим вдохом сплющил мои лёгкие, словно бумажный пакет, и мне показалось, что я обмираю, обмираю, обмираю…

Такое осыпающееся тленное состояние. Наверное, я обмирал и в прежние разы, но ты возвращалась, и я, как разрешившаяся счастливая роженица, на радостях сразу и напрочь забывал то поверженное состояние.

Ты ушла по телефонным проводам, не перезвонила ни через день, ни спустя неделю. И в этот миг — причудливый временной феномен — неделя, упакованная в миг, — я понял, что действительно всё кончено. И семеро минувших суток, точно расколдованные трупы, вздулись, лопнули и разложились на тысячи рыхлых мучительных минут.

Однажды я терпеливо, как боевой радист, выкликал твой номер три часа кряду — гудки, гудки. Я слал тебе смс. Грубые: «Ты — блядская сука!» — и нежно-беспомощные: «Любимая, объясни мне, что произошло?!»

Я пытался достучаться до тебя в твоём ЖЖ — отхожее женское местечко, сортир амазонок, для Ж и Ж, — но ты прилежно выполола мой комментарий, а меня «забанила» (вывела босого в исподнем за бревенчатую чёрную баню и прикончила в мягкий затылок).

Я намеревался тебя караулить у твоего подъезда — внутрь дома было не попасть, подступы к лифту стерёг грудастый, бабьей породы консьерж, — но благоразумно отказался от этого намерения, боялся, что ты придёшь не одна, а с другим мужским существом, подобно мне практикующим письменное искусство.