Русский ад. На пути к преисподней

Да-да, самое главное: прямой репортаж во все уголки планеты; Президент-демократ Борис Николаевич Ельцин лично ведет демократические отряды на штурм Белого дома, где окопалась недобитая советская военщина. (Пометка в дневнике Президента: «Макашов. Больше идиотизьма!». Ельцин писал с ошибками, как умел, тридцать-сорок ошибок, не считая запятых, на каждой странице текста.) Люди идут… чтобы отдать жизнь за Президента-отца, Президента-реформатора, за него… за народного заступника…

И красиво, черт возьми, – при минимальном риске. Москва ж вокруг, сытый богатый город, Москва поддержит: Хасбулатов – чеченец, никогда Россия не пойдет за чеченцем, никогда!

Или – Руцкой. (Пометка в дневнике Президента: «Важжно паказать его еврейские корни».)

Как их завести, как?

Ельцин все время думал об этом.

Труд, настоящий труд, измучил Ельцина. Он физически не мог читать полтора-два килограмма бумаг каждый день, – Президент понимал в них, этих бумагах, далеко не все, иногда ничего не понимал. Самая большая проблема – экономические термины. Приходилось обращаться к Коржакову:

– Александр Васильевич… узнайте, понимашь…

Коржаков занимался абсолютно всем. Он был (по факту) вице-президентом Российской Федерации.

Ельцин срывался все чаще: бросал Кремль и уезжал в «Бочаров ручей» – работать с документами.

Почему работать «с документами» надо именно в Сочи, понимала, разумеется, вся страна…

Да, Коржаков был ему, Президенту, как «дядька» – спиваясь, Ельцин вел себя очень агрессивно, по-детски (алкоголики всегда чуть-чуть дети); строгий «дядька-слуга» был при нем необходим.

Влияние Коржакова на Президента определялось, конечно, не столько его личными способностями, сколько тем, что он всегда был рядом с ним, в любую минуту. А к Ельцину – вдруг – действительно возвращалось детство; он и развлекался, между прочим, как ребенок.

Беда, если в его руки попадали столовые ложки. Ельцин обожал играть на ложках!.. Раздухарившись, он что есть мочи барабанил ими по столу, по тарелкам… – Президент России, надо сказать, вообще был на редкость музыкальным человеком, а в музыке любил экстрим…

На «Кубке Кремля» произошла драма. B vip-ложу подали мороженое.

Ельцин схватил ложку, другую вырвал у Наины Иосифовны, а перед Ельциным, ступенькой ниже, наслаждался теннисом Вячеслав Васильевич Костиков, пресс-секретарь Президента по прозвищу Шут-гороховый; лысая, как шар, голова Костикова уже привлекла внимание Президента. Он спокойно взял ложки, прицелился и вдруг с такой силой вмазал по белой голове Костикова, что Вячеслав Васильевич подпрыгнул аж на метр, если не больше! – Но ведь это сам Президент резвится, лично Борис-Николаич… Костиков изобразил счастливую улыбку на лице, и в этот момент Ельцин с такой силой саданул Костикова по лысине, что потоком хлынула кровь.

Костиков чудом не потерял сознание, хотя и по-прежнему вроде как улыбался… а Ельцин вошел в раж: он колотил по голове Вячеслава Васильевича с таким отчаянием, будто взялся забить его насмерть, причем сейчас, немедленно, мурлыкая себе под нос какой-то африканский мотив…

Бок о бок с Костиковым сидел Президент Кыргызстана Аскар Акаев. А если Ельцин в кураже, если он, как говорил Коржаков, вдруг «в расположение вошел», какая ему, извините, разница, на чьей голове играть?..

Коржаков… опыт, все-таки… тут же перехватил эту дьявольскую молнию в широких уральских глазах! Он за руку выдернул Акаева с трибуны, причем Акаев – не сопротивлялся!

Костиков – еле живой, кровища хлещет, зато Акаев свеженький и голова у него такая же соблазнительная, круглая, как магнит…

Он бы весь ряд перебил, наш Борис Николаевич, он же в «расположении»!

Костикову дали вату, вызвали бригаду врачей и налили коньяку; Акаева посадили на ряд ниже, подальше от греха, согнав со стульчика Швыдкого (с ним вообще не церемонились), заместителя министра культуры.

А Костикову, кстати, не привыкать; в Кремле он и в самом деле был как живая игрушка… – путешествуя (весна прошлого года) по Енисею, Президент России… опять-таки, это случилось во время шикарного застолья… распорядился – вдруг – выкинуть Костикова за борт. В реку Енисей. Не мешкая. Осерчал Борис Николаевич… или еще что накатило…  – Костикова, короче, вон с корабля, охрана – исполняйте приказ!

Коржаков пропустил эту трагическую минуту, в каюте был, в карты играл…

Вода в Енисее… Сибирь, все же… плюс два градуса. Сотрудники Федеральной службы охраны (приказ Президента страны!) схватили Костикова за руки – за ноги, размахнулись – и полетел он, раб Божий, в Енисей, то есть на тот свет…

Корабль на полном ходу, вода – ледяная, а Костиков (хорош шут) еще и плавать не умеет, что-то свое орет…

– Теперь спасайте… – буркнул Ельцин, убедившись, что его пресс-секретарь: а) с головой ушел под воду и б) скорее всего – уже на дне.

Спасли. В воду кинулся Пал Палыч Бородин, бывший мэр Якутска, человек закаленный. А если бы Борис Николаевич не сжалился? Запретил бы нырять? Вот если бы, не ровен час, не хватило бы ему гуманизма?