Русский ад. На пути к преисподней

Нашли, слава богу, Вячеслава Васильевича, течение вынесло. Не принял Енисей его тело, выплюнул обратно.

Через неделю Костиков пришел в себя. Ходит, улыбается. Остался служить Ельцину – верой и правдой!..

Они часами могли сидеть друг возле друга: Ельцин и Коржаков. Самое интересное – с Ельциным никто не хотел связываться, телефоны в его кабинете почти не звонили, даже Гайдар если и звонил, то раз в неделю, не чаще.

Ельцин не мог… физически не мог… находиться один. Врывались страхи… – нет уж, пусть всегда кто-нибудь будет рядом: сидит Коржаков на стуле, понимашь, вот и хорошо, пусть сидит, охраняет…

Вокруг – тяжелая кремлевская тишина.

– Ш-шта… Александр Васильевич, м-может коммунисты… с летчиком… с этим… поработают… а?

Таких, как Руцкой, он никогда не называл по имени.

Коржаков встал.

– Сядьте обратно, понимашь… На стул.

– Мы… когда… с Зюгановым, Борис Николаевич, торговались, Руцкой в курсе был, знал схему: Видьманов, его сын… Олег, по-моему, агросфера, банк в Ларнаке, счета, кооперация: Кремль и Зюганов. И Илюшин на связи. Я докладывал.

– Знаю… Не забыл.

– Так Руцкой гарантом был! Когда Зюганов его из партии гнал, вот они, видно, и закорешились.

Ельцин подошел к окну.

– Гадюки ить.

– Точно, Борис Николаевич, гадюки. Точно так.

– Проститутки.

– В проституции… интереснейшая вещь, Борис Николаевич… в проституции не бывает кризисов, между прочим. Девочки всегда в полном порядке и всегда работают.

– Интересно.

– С полуслова понимают друг друга… – Коржаков прищурился. – Коммунисты, Борис Николаевич, могли бы, короче, поработать с летчиком, но как им доверять, вот задачка!

Пробили куранты, впереди ночь.

– Скажите… ш-шоб… ч… ч-чаю, принесли, понимашь…

Коржаков приоткрыл дверь в приемную:

– Чаю Борису Николаевичу. И бараночки положите Президенту. С маком…

– А я… б-бараночки не просил, – Ельцин тяжело поднял голову. – Н-не надо мне… в-ваших… б-бараночек…

Куранты били чуть слышно, играли сами с собой.

– Зачем мне б-бараночки? А? – Ельцин встал перед Коржаковым. – Я шта… просил?!

Ельцин, конечно, боялся Коржакова, его кулаков; Александр Васильевич однажды не выдержал… всех этих вопросов-расспросов, так звезданул Президента России по уху, что у него в глазах потемнело… – Ельцин смолчал.

– Вечно вы… п-прревышаете, Ал-лександр Васильевич… Вы кто здесь? Охранник, понимашь… А ч-чего ж тогда… л-лезете? Охранник – так охраняйте!..

В Астане (два дня назад) Назарбаев старательно поил Ельцина… – «по рюмочке, по рюмочке…» – и тут же, за обедом (Ельцин пьянел быстро, видимо уже совсем плохо работала печень), Ельцин и Назарбаев подписали тяжелейший (по условиям) для России договор о Байконуре.

Коржаков быстро все понял, попытался вмешаться, но тут уже Борис Николаевич, вдребезги пьяный, прицелился вмазать ему по зубам – кулак промахнулся…

Коржаков не был Ельцину другом, друзей у Ельцина не было. У него вообще никого не было, кроме Наины Иосифовны (у девочек свои семьи), – а Наина Иосифовна получала от него ровно столько, сколько получают в России – под пьяную руку – почти все деревенские бабы.

Даже водка не могла растопить это одиночество, этот внутренний лед! И собутыльников, настоящих друзей, они же собутыльники, у Ельцина не было: он обедал исключительно с Федором Михайловичем Морщаковым, управделами своей администрации, в прежние годы – первым секретарем свердловского горкома партии.

Беседовать с Федором Михайловичем было абсолютно не о чем, разве что – об охотничьих ружьях. И пили Ельцин с Морщаковым на скорую руку, без души, как пацаны в подъезде, причем употреблять водку в таком количестве Федор Михайлович уже не мог, годы не те, здоровья нет, но молчал, выпивал все до донышка, куда было деться…

Коржаков, быстро возненавидевший «ритуального пьяницу», добился, в конце концов, его отставки. Ельцин вынужденно согласился с тем, что если Федор Михайлович столько берет на грудь в рабочее время, это очень плохо для государства, и Морщакова тихо проводили на пенсию.

Его сменил Павел Павлович Бородин, «самый русский человек в Якутии», как отрекомендовал его Коржаков…

Выбор безошибочный. Ельцин сразу узнал Бородина – в Якутске, за полгода до этого, Пал Палыч спас Президента России от небывалого позора.

…Официальный визит Ельцина в Якутск. У самолета – триста встречающих (ровно триста, по протоколу, 299 человек + медвежонок Ванька, его хотели преподнести Ельцину в качестве официального подарка республики, но в суматохе забыли). Президент Николаев, республиканские, городские и районные vip-персоны, нарядные девки с лентами, ребятишки из шахматной школы (почему-то пришли с шахматами) и т. д. – национальный праздник, короче говоря.

Здесь же, на аэродроме, Президенту преподнесли шубу из полярного волка, лохматую шапку и рог с кумысом.

От избытка чувств Ельцин маханул весь кумыс сразу, одним глотком, и – для убедительности – шмякнул рог о бетонные плиты аэродрома.

Минут через пять кумыс напомнил о себе – весьма неожиданно. Сначала Президент держался: закалка… что ни говори. Потом (к ужасу встречающих) Ельцин вдруг рванул к трапу – обратно в самолет.