Русский ад. На пути к преисподней

Сергей Иннокентьевич все время заставлял Альку ходить перед ним в детских трусиках, гольфах и пионерском галстуке на голой груди, причем, битва за потенцию Сергея Иннокентьевича, которую Алька вела из вечера в вечер, была очень похожа на борьбу за выживание в экстремальных условиях!

Алька в гольфиках – это уже из серии «не страшно быть дедушкой, страшно спать с бабушкой…»

– Мы и не такое терпели… – доказывала Ева…

А Алька как глухонемая, честное слово:

– Вошь под кумачом! Сволочь зюгановская! Я «охотница», а не колдунья!

Она сидела в кресле, закинув нога на ногу: красивые ноги, красивые колготки в сеточку, но домашние тапочки портили картину; Алька привыкла бросаться людям в глаза, стиль такой, но в тапочках «а la fur» разве это возможно?

Алька достала сигарету и полезла за зажигалкой – Ева не выносила табачный дым, но Альке все можно!

Москва – это испытание, конечно: умный и сильный провинциал в Москве будет еще умнее, хам из провинции здесь, в столице, быстро станет преступником.

Ева холодно посмотрела на Альку:

– Сидишь? Чудно! Сигареткой чавкаешь без разрешения? На здоровье! Но я… не обессудь, заинька… билетик волчий тебе все-таки выпишу, нигде, заинька, не приткнешься больше, вообще нигде – слово даю! Москва – маленький город, он тебя принял… вроде бы… он тебя и опустит, вот какая жопия получается! Чтобы в Москве, овца, свое мнение иметь – сильным-сильным надо быть, точно тебе говорю! Сколько можно на х… нитки наматывать? – ты живешь в Москве для самоудовлетворения, а мне… нам, – поправилась Ева, – нам нужно, чтобы ты, милая, мужика сразу бы за грудки брала, его хобот – не ежик, не уколешься!

А у тебя, блин, одна мысль в башке – где бы новую шляпку «выгулять»! Так… догуляешься, слово даю! Точнее, догулялась. Ни-ко-го у тебя не останется, никого и ничего! Все, что к рукам прилипло, все уйдет, не удержишь, знаю, что говорю, – к тебе, как к прокаженной, ни один каралык не подплывет, получишь, бл, репутацию…

СПИД найден у тебя в последней стадии – я, слушай, для тебя сбор средств лично организую, так и быть – время потрачу, твоя несчастливая рожа на всех перекрестках висеть будет, знаменитой станешь! Прикинь: Родина-мать с мечом, новый символ борьбы со СПИДом, и ты, девонька, в горючих слезах: кто поможет Алевтине Веревкиной, несчастной жертве спидоносных бандитов?..

– Да е… оно дохлым конем на ипподроме! – зевнула Алька.

– Че-его?.. Ева быстро потеряла пафос, голос сел, хотя у Евы был, на самом деле, очень сильный театрообразующий инстинкт.

Алька не чувствовала в Еве силу, вот в чем была главная проблема, Ева у Альки – начальник, «артистический директор», как она выражалась, но Алька относилась к ней исключительно как к подруге.

– Раба из меня лепишь? – Алька ухмыльнулась. – Правильно, Евик, иначе кто ж на тебя работать будет, найди дурачка!

– Да о другом, базар, детка, – научись, дышать как йоги, и минет покажется тебе не таким ужасным!

– Ага, – кивнула Алька, – понимаю, понимаю: если ничего не жрать – инфляция будет не такой заметной, факт!

Ева подошла к креслу-качалке:

– Сидишь?

– Сижу, ага.

– Теперь встань.

– По морде хочешь врезать? – Алька сладко потянулась, но встала. – Знаешь, у кого мужики научились людей по мордам бить, а? У детей, Евик, точно тебе говорю! Ладно, давай! За кресло можно держаться? А то ведь свалюсь!

Алька действительно закрыла глаза.

– Слушай сюда, дитя мое возлюбленное! Поганить клиента никому не позволю! Пашу фейс-контроль подключу… – тебя, камбала, никуда, ни на одну приличную вечеринку не пустят! Близко не подойдешь! В Москве все знают друг друга! Черная метка от Евы – крест на всех приличных х… столицы, это понимать надо! Тебе Сергей Иннокентьевич с его стручком… витязем в тигровой шкуре покажется, обещаю! Я тебе, девонька, такую жизнь организую… ты о нем, о Сергее Иннокентьевиче, мечтать будешь, как дети Арала мечтают о мороженом!

Стало так тихо, что было слышно: на кухне из крана капает вода.

– Ты… че взбесилась-то? – пожала плечами Алька. – Работа – не жид, в Израиль – не убежит, понятно? Я коммуняке своему такие, если скажешь, ласки подброшу, он у меня задохнется от счастья!

– И еще, Аля, один заказ будет…

– Опять коммунист? – вздрогнула Алька. – Во, блин, партия у них еб…я…

– Не-а… – ухмыльнулась Ева, – другой. В Президенты прет. У каждого додика своя методика! Ты ему, овца, для вдохновенья нужна!

– Кто идет?.. – Алька вытаращила глаза. – Мой пойдет? Заместо Ельцина?..

– Красавчик. Лет сорок. Народ его любит… слушай.

– Клево, блин! В Президенты… а он меня с собой возьмет?

Ева улыбнулась:

– Смотря как ты его закозлишь…

Пошел дождь, за окном сразу стало темно.

– Жирик… что ли? – обмерла Алька. – У!.. Он прикольный! Слушай! Если Жирик – я сразу согласная…

– Дура ты, – Ева достала портсигар. – Тот жадный, говорят, а этот уже заказ оплатил. Сразу! Романтик… считается, но ведь и ты у нас… как тургеневские тетки…

– Евка, слушай… а можа я так и до Борис Николаича нашего доползу… Во, бл, денег у кого…

– Не жалуется, – Ева чиркнула спичкой. – В той семье бедных нет.

Стало совсем темно.