Русский ад. На пути к преисподней

Ну есть же счастливые дни! Вылет задержали на два с половиной часа. Руцкой тут же приказал вызвать в аэропорт всех журналистов, аккредитованных в Исламабаде — российских и зарубежных, потом поднялся в самолет — хоть немного поспать.

Алешка схватил такси, смотался в город, купил рюмки из оникса. Два с половиной доллара набор — красота!

Да, что ни говори, а Руцкой — мужик фартовый! Попал в плен — получил Героя. Стал депутатом — пожалуйста, Ельцин делает Руцкого вице-президентом с правом исполнять обязанности руководителя России в случае его болезни или других обстоятельств…

Умный человек не делает все ошибки сам. Он все-таки дает шанс и другим. Руцкой никому не оставлял такого шанса.

Стоп, стоп, стоп… — вроде бы начинается!..

Алешка кинулся к самолету.

Что творилось на летном поле… — о! Все как-то сразу забыли про жару, про пыль — да обо всем; журналисты из Европы и Америки: Би-би-си, Си-эн-эн, «Deuche Welle» локтями отталкивали друг друга. Каждому хотелось быть поближе к Руцкому, который — в ожидании господина Раббани — стоял в центре ковровой дорожки, по-богатырски сложив руки на груди.

Туркмен оказался какой-то странный: Раббани тащил его за руку, а туркмен упирался как мог, лизал Раббани руки, усыпанные перстнями, и что-то лопотал по-своему.

— Хабибула, сын Барбакуля, — торжественно отрекомендовал его Раббани. — Забирайте, ваше высокопревосходительство!

Самолет прогревал моторы. Гаджиев, переводчик Руцкого, попытался что-то ему сказать, но Руцкой отмахнулся от Гаджиева как от назойливой мухи.

Он влюбленно смотрел на туркмена, который, как выяснилось, совершенно не понимает по-русски.

— Слушай, че этот малый орет, а? — Алешка подошел к Гаджиеву.

— Да странно все… Говорит, бл, через неделю обратно вернется…

Увидев телекамеры, Хабибула, сын Барбакуля, закрыл лицо руками.

— Забирайте, ваше превосходительство, — улыбается Раббани. — Дарю!

Руцкой величественно подошел к Хабибуле и развернул его за плечи к камерам:

— Не плачь, Хабибула, не плачь! Я, как и ты, брат… — Руцкой смотрел только в объективы телекамер, — пережил весь ужас афганского плена. Сейчас все позади, Хабибула! И вот ты летишь на родину, где тебя встретит новая Россия и где тебя ждут не дождутся твои маменька с папенькой! Я их хорошо знаю, Хабибула, особенно маманьку, чудная женщина, она недавно рыдала у меня в кабинете, в Кремле, портретик твой приносила! Не расстается с портретиком! Ходит с ним как с иконкой, волнуется за тебя… — вот так, сынок! И родина, брат, встретит своего Хабибулу как национального героя, так встретит, Хабибула, как раньше встречали мужественных покорителей космоса, потому что ты, Хабибула, настоящий воин и патриот.

На аэродроме воцарилась торжественная тишина.

Туркмен Хабибула глядел на Руцкого с ненавистью.

Руцкой поразил Алешку — настолько эффектно он говорил. Рядом с Алешкой переминались с ноги на ногу немцы из «Deuche Welle», они ни слова не знали по-русски, но слушали Руцкого, затаив дыхание, такая энергия была в его словах!

— Пройдут годы, Хабибула, — спокойно продолжал Руцкой, — и ты… чем черт не шутит… напишешь об Афгане большую книгу. О всех своих… подвигах, обо всем! Она, эта книга, быстренько обойдет весь мир, станет национальным бестселлером, потому что даже американцы, Хабибула, ничего не знают о том, как мы сражались с тобой в горах Гиндукуша, штурмом брали Хост, налаживали там, в Афгане, счастье и мир…

Но вот, дорогой Хабибула, прошли годы, ты вырвался из застенков, ты победил смерть! Россия, сынок, за это время тоже воспряла духом, скинула со своих плеч тоталитаризм, поэтому нашей боевой родине, Хабибула, сейчас как никогда дорог каждый человек, каждый русский, каждый узбек… то есть туркмен, — все дороги! И я, Хабибула, как должностное лицо, как вице-президент новой России, лично приехал за тобой в Исламабад. От имени российского руководства я сердечно благодарю господина Раббани за эту гуманитарную акцию и передаю всем лидерам оппозиции большой привет от Президента России Бориса Ельцина!..

Руцкой взмок, пот лился с него ручьем. Он, конечно, тоже волновался, но вида не подавал!

Одних только телекамер на летном поле было штук двадцать.

Расстались по-братски. Руцкой обнял Раббани и пригласил его «хоть завтра» посетить с визитом Российскую Федерацию.

А Хабибула — и впрямь странный… Одет как Гаврош, не в себе парень, это видно, дурковатый какой-то, специфический: вошел в самолет и как загорланит вдруг песню! На весь салон!

Алешка и Гаджиев переглянулись.

— На радостях, видно, — пояснил Андрей Федоров. — А ва-ваще странно, пацаны: если этот хер ни бельмеса по-русски, как же он, бл, в Афгане воевал? А? Он что, команды получал через личного переводчика, так что ли?

Белкин торжественно вручил Хабибуле две тысячи долларов — на новую жизнь! Увидев доллары, Хабибула тут же спрятал их за пазухой. Теперь он все время озирался по сторонам, боялся, видно, что их отнимут…

Стюард подал Хабибуле котлету по-киевски. Услышав, как Хабибула чавкает, Алешка вежливо попросил — приказал:

— И мне такую же. Пожалуйста…