Русский акцент

– Парапсихология какая-то, – беспомощно пожал плечами декан, – но при этом в ваших словах есть большая доля правды. Должен вам сказать, что я уволил с работы трёх преподавателей, коренных израильтян, которые в отличие от вас ивритом владели идеально, но настолько плохо знали свой предмет, что, вместо необходимого по программе курса, рассказывали студентам анекдоты, говорили о футболе, о моде, о чём угодно, только не по изучаемой теме. Вместо них я принял новых преподавателей из бывшего СССР, едва говоривших на иврите, и, знаете, дело пошло.

Борису не довелось услышать, чем закончилась их беседа, так как уже опаздывал на свою лекцию. Однако по её окончанию, когда выходил из аудитории, он открывшейся дверью чуть не сбил с ног ту самую блондинку, которая разговаривала с деканом.

– Чёрт побери, – выругалась она на русском языке, инстинктивно схватив Бориса за плечо, чтобы не упасть.

– Простите меня, ради бога, – виновато пробормотал Борис, – и кто это придумал, чтобы дверь открывалась не вовнутрь, а наружу.

– Ой, вы говорите по-русски, – смутилась блондинка, – извините за ненормативную лексику, не думала, что здесь, кроме меня, ещё кто-то понимает по-русски.

– Ещё как понимают, – улыбнулся Борис, – в этой стране язык Феди Достоевского знают гораздо больше людей, чем мы думаем. Да и само государство Израиль основали выходцы из России.

– Зачем же так фамильярно, – обиделась блондинка, – вы называете моего любимого классика.

– Вот видите, как, получается, – рассмеялся Борис, – сначала чуть ли не сшиб вас с ног злополучной дверью, а потом ещё и обидел. В знак примирения приглашаю вас выпить чашку кофе.

Через несколько минут доктор Борис Абрамович Буткевич уже сидел с доктором Ниной Михайловной Могилевской, так звали блондинку, в кафетерии колледжа. После первых же глотков кофе выяснилось, что Нина (в Израиле не принято называть по отчеству) работала доцентом кафедры строительной механики Московского инженерно-строительного института. Когда Нина узнала, что Борис тоже москвич и что его фамилия Буткевич, она всплеснула руками и радостно промолвила:

– Ой, я хорошо знала в Москве доктора Татьяну Буткевич, которая лечила моего дедушку от болезни Паркинсона, она случайно не ваша родственница.

– Совершенно случайно, доктор Танечка Буткевич, – весело откликнулся Борис, – моя очень близкая родственница, это моя законная жена.

– Как интересно, – воскликнула Нина, – надо же так встретиться.

В беседе двух бывших столичных доцентов обнаружилось, что Нина тоже живёт в Ашдоде и, конечно же, Борис предложил Нине место в своей машине.

По дороге Борис и Нина очень живо обсуждали наболевшие аспекты преподавательской деятельности в Израиле.

– Представляете, Борис, – тихо жаловалась ему Нина, – до сих пор не могу привыкнуть. Я понимаю, что в этой стране не принято приветствовать преподавателя всеобщим приподниманием с места, на котором сидишь. Но когда я вхожу в аудиторию, никто даже не смотрит на меня, у студентов даже в голове нет оказать элементарное уважение тому, кто их учит.

– Да уж, эти нравы, – вторил ей Борис, – там, в Москве, доцент, который вёл лекционный курс, был для студентов бог и царь. Тут же дистанция между студентом и преподавателем сокращена до минимума.

– А может быть это и хорошо, – отозвалась Нина, – может быть, это и есть то, что мы называем демократией.

– Да какая к чёрту может быть демократия, – возмутился Борис, – когда прямо сегодня в разгар лекции студент резко обрывает меня и просит объяснить ему элементарную формулу.

– Интересно, как ты вышел из этой ситуации? – спросила Нина.

– Я пытался объяснить этому малоинтеллигентному студенту, что нельзя прерывать преподавателя в средине лекции и что на перемене я отвечу на его вопрос, который, вообще, говоря, изучают ещё в школе.

– И как он отреагировал? – полюбопытствовала Нина.

– Ты даже представить себе не можешь, – гневно процедил Борис, – он злобно выкрикнул мне, что его родители платят большие деньги за обучение и по этой веской причине я должен ему объяснять материал ровно столько времени, пока его светлость не поймёт его.

– Чем же закончился этот инцидент? – осведомилась Нина.

– Да пока ничем, – выдавил из себя Борис, – я попросил его покинуть аудиторию, посоветовав ему вдогонку воспользоваться услугами частного репетитора.

– Похоже, что ты прав, Борис, – согласилась Нина, – эта демократия до хорошего не доведёт. Сегодня на лекции два молодых студента вместо того, чтобы слушать, излагаемый мною, материал, стали в упор рассматривать мои ноги.

– Прости меня, Нина, – рассмеялся Борис, – но, по-моему, ни уголовным и никаким другим кодексом это не запрещается.

– Нет уж, это ты меня прости, Борис, – яростно выпалила Нина, – эти израильские парни, как, впрочем, и их папы, рассматривают русских женщин, особенно у которых белый цвет волос, как проституток. И это, несмотря на то, что я читаю им не лекции по половым отношениям, а довольно не простой курс «строительная механика».