Русский акцент

Полоса удач, в которой размещалась производственная карьера Бориса, продолжала расширяться и в научном аспекте. Его приглашают преподавать сразу в два университета городов Хайфа и Ариэль. Причём в первом из них он читал курс лекций «Основы геодезии и картографии» для соискателей второй академической степени магистра по специальности «Оценка земельной недвижимости». Это уже бы совсем другой уровень и существенный скачок от техникумов и колледжей к университетской кафедре. Борис не только получил ступенчатую аудиторию, места которой устремлялись так далеко вверх, что он едва различал лица студентов, сидевших на задних рядах. Борис начал работать со студентами, которые были заряжены большим потенциалом накопленных ранее знаний и мотивацией получить новый багаж информации по изучаемым дисциплинам. Если в колледже он входил в аудиторию и без всякой подготовки начинал занятия, то здесь каждой лекции, которую он читал, предшествовала домашняя репетиция. Да и вообще, совмещать руководящую работу в институте с преподаванием в университетах было совсем нелегко. Однако Борис был счастлив, что рабочие дни, несмотря на полную загрузку, пролетают мгновенно, лишний раз, подтверждая справедливость грибоедовской фразы «счастливые часов не наблюдают».

Время же, как обычно, имело тенденцию двигаться только вперёд. Вот уже два десятка лет пролетело с тех пор, как он на лайнере «Аэрофлота» взлетел с московского аэропорта Шереметьево, который благополучно приземлился в тель-авивской воздушной гавани «Бен Гурион». Два десятка лет пробежало, как он обменял серпастый и молоткастый советский паспорт на израильское гражданство. Почти четверть века минуло, как в графе «инициалы», вместо, выписанного кириллицей «Буткевич Борис Абрамович», ему вставили в израильское удостоверение личности, его же имя, но начертанное семитским шрифтом. Несмотря на то, что израильское гражданство, которое Борис получил буквально через считанные минуты по прилёту в страну, давало ему право быть избранным в высшие органы власти, он не стал ни премьер министром, ни президентом, ни членом парламента. Однако за время пребывания в Израиле Борис сделал, если и не головокружительную карьеру, то вполне достойный подъём по иерархической карьерной лестнице. Но главным достижением он считал не успехи в профессиональной сфере, первостепенным и определяющим являлся факт комфортного ощущения «своим среди своих» в свободной стране.

Несмотря на добротное образование Бориса, обширные знания в своей специальности, деловые качества, настойчивость и целеустремленность, без всякого преувеличения, можно предположить, что ему сопутствовало немало везения в карьерном росте. Ведь по статистическим данным, полученным рядом израильских институтов, треть новых репатриантов из стран бывшего СССР с третьей академической степенью заняты работой, не имеющей никакого отношения к их специальности, а 50 % русских репатриантов с высшим образованием вообще не работают по специальности. Несмотря на то, что носители русского языка составляют, чуть ли не четверть населения Израиля, всего лишь 2 % из них работают в государственной службе. Похоже на то, что львиная доля из этих двух процентов прописалась в учреждении, где работал Борис. Когда в 1991 году он переступил порог института, русскоязычных работников там можно было пересчитать по пальцам. Уже через восемь лет на одном из совещаний заместитель генерального директора по кадрам привёл ошеломляющие цифры: он доложил, что из 400 работников института 210 являются выходцами из бывшего СССР. Руководство института вполне могло гордиться такой статистикой, противоречащей средней по стране, и, конечно же, могло доложить правительству, что сумело успешно интегрировать русских репатриантов в производственную и научную сферы.