Русский акцент

Борис не знал, что Авраам, если называть вещи своими именами, вообще не имел никакого образования. Просто более сорока лет назад, когда еврейское государство только зародилось, он окончил двухгодичные курсы по геодезии, которые по объёму излагаемого материала соответствовали советскому профтехучилищу. Однако у Авраама был огромный стаж практической работы и он, по сути, инженер-самоучка, дослужился даже до начальника геодезического отдела в крупной строительной компании. Если с практикой у Авраама всё обстояло просто замечательно, то с теорией всё обстояло не совсем гладко. Однако, видимо, кто-то из руководства всё-таки попросил Авраама время от времени контролировать Бориса. В один из дней, когда Борис вёл лабораторное занятие по математической обработке геодезических сетей, Авраам прямо в средине занятия вдруг бесцеремонно вошёл в аудиторию и с важным видом водрузился за стол. Он, разумеется, ни слова не понимал из объяснений Бориса, но по тем формулам и чертежам, которые были изображены на доске, должен был, если и не осмысливать, то, по крайней мере, догадываться, о чём идёт речь. Судя по выражению его лица, он всё же улавливал то, что объяснял Борис. Но в какой-то момент всё его лицо покрылось краской, глаза загорелись каким-то свирепым оттенком, а правая рука судорожно вытянулась вперёд. Затем, уже не в силах удерживать себя, он вприпрыжку, как молодой козлик, на всех парах помчался к доске. Не владея собой, он схватил красный мелок и безудержно, одним рывком, перечеркнул всё, что было написано белым цветом на доске. С громовым воплем «коль зэ лё нахон», что в переводе означало «всё это неправильно», он бросил раскрошившийся мел на пол и стремглав выбежал из аудитории. Борис оцепенел, ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Ещё никто и никогда в жизни не проделывал с ним такие немыслимые трюки. Если даже с большой натяжкой предположить, что Борис писал на доске форменную галиматью, что даже теоретически не могло произойти, то даже элементарная, не только преподавательская, а просто человеческая этика никоим образом не предписывала то, что совершил сейчас его израильский коллега. Жаль, что у Бориса в лексиконе не было такого запаса слов на иврите, чтобы доступно объяснить это Аврааму. Когда он в перерыв зашёл в преподавательскую, пурпур на лице его коллеги превратился в анемичную белизну: он настырно вонзал палец в открытую страницу учебника, приглашая Бориса взглянуть на неё. Несмотря на то, что текст учебника был написан на иврите, набранные курсивом формулы подсказали ему, что они выражают. Через мгновение Борис понял, чего добивается Авраам. В учебнике был подробно описан коррелатный метод уравнивания измеренных величин, он же на лекции объяснял студентам более эффективный и более простой параметрический способ. И тот, и другой, разумеется, приводили к идентичным результатам. Но откуда было это знать недоученному Аврааму. Когда Борис предложил ему сравнить его результат вычисления со своим, и тот увидел, что они абсолютно одинаковы, он искренне извинялся, долго держал его руку в своей и невнятно бормотал:

– Виноват, доктор Буткевич, бес попутал, просто хотел показать московскому профессору, что и мы здесь не лыком шиты, но не сложилось, простите.

Больше инцидентов между ними не возникало, они даже подружились, и каждую субботу Борис и Татьяна были желанными гостями на шикарной вилле Авраама, расположенной в негевском оазисе, окружённом вечнозелёными кипарисами и пальмами.