Русский Амстердам (сборник)

Был ТУ-154, вспарывавший разреженную атмосферу на высоте 10 600 метров. Были две точки в пространстве – Схипхол и Шереметьево – и прямая между ними. Были три с половиной часа свободного времени, к которым шарообразность земли добавляла двухчасовую разницу во времени. Не было ни соседей (точнее были, но он их не запомнил), ни восторга от проплывавшей за иллюминатором географической карты. Собственно, не было и карты – низкие облака ранней осени поглотили самолет, едва тот оторвался от земли, и хотя на высоте сияло ослепительное солнце, но земля была прочно скрыта белой пеленой. Саша припомнил свой полет в Голландию – как он завидовал сидевшему у иллюминатора соседу (а теперь сам сидел на выгодном месте), как с удивлением пережевывал воздушный обед. Теперь еда казалась искусственной и дешевой, да, впрочем, такой она и была. Привык уже к другой пище.

Были соседи-голландцы, туристическая группа, всю дорогу радостно сосавшие пиво и виски и делавшие неуклюжие комплименты стюардессам. Отрываются ребята по полной, отпуск у них.

Но все это было где-то на задворках сознания. Саша думал только о том, как все будет в России. Надо взять такси – и сразу к маме. Впрочем, на такси надо рубли – придется искать обменный пункт прямо в аэропорту, должен же быть. А может, попробовать предложить таксисту валюту? Не возьмет, наверное. Но попробовать стоит. А потом… И уже было невозможно логично представить себе, что – потом. В сознании всплыл хоровод лиц, слов и имен – и все это нахлынуло сразу и полностью, как раньше не бывало. И Саша вновь и вновь погружался в болезненную лихорадку, не замечая ничего вокруг и уходя в только что придуманное будущее, которое через несколько часов, возможно, станет настоящим.

«Пристегните, пожалуйста, ремни». Почти неощутимая перемена наклона самолета. Как долго, как мучительно долго снижается он с этих десяти тысяч метров до уровня человеческих жизней. Но все-таки – увеличившиеся деревья и здания проносятся в иллюминаторе, и сразу толчок снизу, и вжимает тебя в спинку кресла на торможении, и зачем-то аплодируют экипажу пассажиры, как будто удачное приземление – сложный акробатический трюк. «Наш самолет произвел посадку… Температура за бортом… Командир корабля и экипаж…» Когда же подадут трап? Когда же?

Но все-таки подали, и вот они, экономический класс, выходят вслед за вальяжным бизнес-классом и бредут по железной кишке и застекленным коридорам к паспортному контролю. А там, где в прошлый раз таращилась тупая физиономия солдата, миловидная девушка с погонами прапорщика удивленно смотрит на единственный предшествующий штемпель: «декабрь 91-го» – и ставит новый: «октябрь 93-го». Но говорит только ласковое «пожалуйста».

Невыносимо долго приходится ждать у обшарпанного транспортера багаж. За доллар одалживать у грузчика в замызганном халате тележку на колесиках (в Схипхоле-то бесплатно!). Потом заполнять дурацкие декларации, и снова стоять в очереди на таможне, и ползти мимо вялого с виду кота-чиновника в погонах, что ждет свою жирную мышку и пропускает их, ненужных таможне тараканов. Разлет стеклянных дверей, толпа встречающих и – Москва!

– Такси, такси, не надо?

– Сколько до проспекта Мира?

– Сегодня сотня, парень. Сам видишь, что творится.

– Чего сотня?

– Баксов, но можно и в рублях, если хошь.

– Сотня долларов?!

– Ну да, сегодня ты дешевле не найдешь. И автобусов точно не будет.

Изумленный Саша выбрался на улицу – неужели и тут такие цены? Еще пара человек твердила: «Такси, такси», но меньше сотни никто, действительно, не называл, да и в голосах их ощущалось какое-то нервное напряжение. Вокруг одного молодого парня собралась небольшая группа людей:

– Откуда ехал?

– С Пролетарской, по кольцу и по Ленинградке.

– Как там?

– Гаишников ни одного нет, веришь? И машин практически тоже. По кольцу шел сто, не меньше, на светофорах притормаживал, веришь?

– А видел кого?

– Этих-то? Ну, промелькнула пара автобусов с чудилами, уже когда на Тверскую с кольца сворачивал. Блин, как в кино: Ленин на броневике! Автоматы, флаги всякие – от красных до андреевских… Не, ребят, я сейчас последний рейс – и домой. Тут никаких денег не надо, если замочат вот так запросто…

Мужичок невысокого роста подхватил Сашу под локоть:

– Куда тебе, парень?

– Проспект Мира. Сколько?

– Сотня, сотня, – и уже шепотом, на ухо: – Главное, садись, договоримся.

– А…

– Садись, садись.

Мужичок потащил его с тележкой к потрепанным «Жигулям» (как бросалась теперь в глаза вся эта грязь, выбоины на асфальте, треснутое стекло в автомобиле – словно человек без штанов посреди толпы, а ведь раньше никогда такого не замечал!), лихо закидал его сумки в багажник.

– Понимаешь, сам там рядом живу, на Алексеевской, и вправду пора выбираться, – затараторил мужик, – эти-то герои щас бабки с иностранцев посшибают, у них такса, я ж не могу тебе сразу сказать, что дешевле, мне ж потом кирдык, а ты парень хороший, сразу видно. Так что решил: с тебя семьдесят.

– Так тебе все равно по дороге домой? – в Саше просыпался прижимистый голландец. – Тогда сорок.