Русский Амстердам (сборник)

И потом уже, километров через полтораста, когда и Митька задремал на заднем сиденье, и та колонна осталась далеко позади, Ленка осторожно спросила его:

– И что, часто так снится?

– Как «так»?

– Ну, про армию.

– Да нет… не так чтобы часто. Сам не знаю почему. Понимаешь, как будто мне говорят: во всем этом был какой-то смысл, я чему-то научился там, хотя и сам едва ли знаю чему. Вроде потерянных два года… но был же какой-то смысл!

– Ты мне никогда об этом не рассказывал.

– О снах?

– О них, и вообще об армии. Плохо было?

– Ты знаешь…

И в самом деле, как об этом рассказать?

– Да что жаловаться. Не так уж и плохо, были вот, кто действительно попал в Афган или в стройбат забайкальский, где русских двое парней в роте. Тем да, круто пришлось. А у меня… да, в общем, нормально. Как у всех.

– Ты – не все.

– Да в самом деле, Лен, нормально все. Просто – другой мир, другая жизнь. Параллельное пространство. Выпал на два года, потом вернулся, живой и здоровый. Может, чуть более зубастый, так это в жизни не раз пригодилось.

И больше об этом не говорили. Дорога была дальней и отвратительной по качеству, и еще пошел дождь, и приходилось обгонять фуры дальнобойщиков по встречке, брызги веером. В машине было тепло и уютно, играла спокойная ирландская музыка, а впереди ждали база отдыха, старые друзья и баня у озера, которую должен был заказать тот, кто из них приедет первым.

Добрались благополучно. Но первыми, конечно, оказались Смирницкие, а не они – слишком долго возились утром, поздновато выехали, да еще приключения эти по дороге. Серега встретил их прямо у ворот, обнялись, обменялись радостными восклицаниями про рыбалку, про шашлыки, да сколько лет сюда приезжаем, почти что с советских еще времен – все уже, считай, стало ритуалом. Только раньше на поезде-автобусе, да в общем корпусе, да без шашлычков, без бани… Денег тогда не было.

А что, кстати, баня? На сегодня занята. И банщик в этом году какой-то новый, их не знает. Ну ничего, Серега с ним договорился, что в полночь, как попарятся последние клиенты, после официального закрытия он все приготовит и уйдет. И парься хоть до утра. А малой – что малой, положим спать, он и не проснется. Ничего страшного!

На том и порешили. Замученный дорогой Митька уснул раньше, чем коснулся головой подушки, так что было время и собраться с толком, и Смирницких подождать на сосновой полянке у главного корпуса. Ясная августовская ночь, напоенная лунным светом, очертания стройных сосен, запах близкой воды и лесных трав.

– Вот оно, счастье! – выдохнул Володя.

– И еще две недели впереди! – отозвалась Ленка.

– Как город надоел…

– Вовка, знаешь, что я думаю… Вот как все-таки здорово, что живем сами по себе, можем поехать, куда хотим, и не нужны эти Багамы, и миллионы эти, просто вот так вот жить – вот это и счастье.

– Ага…

А тут и Смирницкие подошли, отправились к бане. Справа спал сосновый лес, слева за стволами блестела под луной вода, и так сладко было представить, как будут они нырять в этот плещущий свет, прямо из парилки…

У самой двери бани им навстречу шагнула фигура:

– Уж и заждался, ушел почти. Вот и ключи, только завтра, едритьска-сила, поутру верните.

– Какая, говоришь, сила? – усмехнулся Смирницкий.

– Чего? – не понял банщик. – Печка нормально протоплена, каменка хороша, сами увидите.

– Да не, я не о том, присказка у тебя забавная.

– А… – кажется, он так и не понял, о чем это. – Ну, пошел я, легкого парку.

Парок и вправду был – легкий, но забористый. Протоплено отлично, и стены добротные, досками обшитые, держали пар, и масла шалфея в воду капнули, когда поддавали, и вениками нахлестались…

А потом можно было лежать на воде, и над тобой плыли звезды, а под тобой озеро дышало своей жизнью, неизменной с ледникового периода, и сказочными были в этом полнолунии стволы сосен, россыпи трав, деревянные мостки и силуэты женщин, выходящих из воды.

Завернутые в простыни, раскрасневшиеся, счастливые, они потягивали за столом пиво, как вдруг Володя спросил у Смирницкого:

– Что там за присказка была у банщика?

– Какая присказка?

– Ну, ты еще переспросил?

– Не помню… А что?

– Едритьска-сила?

– Ну да. А что?

– Да так, вспомнилось… Сегодня как раз Митька про армию меня расспрашивал.

– Так пацан, ему и положено. Наша Танюха другим интересуется, все больше с мамой шепчутся. Мне бы вот тоже сына… может, через годик на второй заход пойдем.

– А у нас, – Володя сделал большой-большой глоток и в изнеможении откинулся к стенке, – у нас прапор был, батальонный старшина.

– Батальонный старшина?

– Ну да, часть кадрированная, рот не было, сразу батальон. Так вот, был такой товарищ старший прапорщик Дерюгин. Но все его звали Крамором, хрен его знает почему. Вот у него такая же присказка была.

Дамы тем временем завели свой какой-то разговор, что-то о моделях и размерах, ну, как положено – мальчики о мальчишеском, девочки о девчачьем. Отдых все-таки.

– А у нас старшина был – хохол, – поддержал разговор Смирницкий.

– Это часто бывает, хозяйственные они. Наш вот русский был. Но не в том дело. Сволочь редкостная.

– Ну, на то и старшина.