Русский апокалипсис

Даже в соседних славянских странах, как Чехия или Польша, ругань поделена между scheiss-культурой и секс-культурой. Русский мат целиком находится в сфере секс-культуры. Поле русской брани эрогенно, но избирательно. Жопу участвовать в сексе не пригласили. Русские вынесли фекалии за скобки ругани: вонюче, но мягко, не сильно. Говно — знак качества наоборот. Оценочное понятие. России не совсем понятное. К тому же, как продолжение детства: там какашками обзываются… Говно — материя физическая, а мат — метафизическая. Маршак уверял, что, если в стихотворении встретится слово «жопа», читатель забудет все, кроме «жопы». Давно прошло. Шок слабый, мало вольт. Не убивает наповал. Жопа — насмешливое русское слово. Все более и более веселое: «Здравствуй, жопа, Новый год!» «Иди ты в жопу» — то же самое, что «отстань» Наш семейный серый попугай с красным хвостом Шива, когда на него сердишься, отвечает всегда впопад тихим голосом: «Иди в жопу» — и все смеются. Жопу уже впустили в Ожеговский Толковый словарь, вместе с ее детишками: жопкой и жопочкой.

Жопа настолько не интересовала русского матерщинника, что в русском языке нет аналога для asshole — не только в переносном, но и в прямом смысле. Дыра в жопе — слишком неуклюжее словосочетание, чтобы быть экспрессивным ругательством. «Очко» — тюремная феня — не ругательство. «Говно», «засранец» не пользуются сакральной репутацией. Эти слова сотканы из вони, чужды, антиэстетичны русскому сознанию, которое, как правило, не терпит физиологичности. Отрыжка, пердеж переживаются русским человеком более стыдливо, чем западным. Скажешь: говно — и сам обговняешься. Да и потом: когда вокруг одно говно, когда ты всю жизнь по уши в говне, говно не работает. Оно обращается против того, кто его произносит. Так, «говеное пиво» — выражение грубого, убогого ума. Диагноз. Говно в переводах американских фильмов, по эстетическому чувству, заменяется на «черт!». Зато «Ну, что, обосрался?» — сильное ругательство. Оно больно задевает русское сознание, которое боится обвинения в трусости.

Есть особый выводок ругательств, связанных с нарушением понятия чести: подлец, мерзавец, негодяй. Они живут по инерции как привет из прошлого. Это лермонтовские слова. Они звонкие, как пощечина. Когда-то по весу они тянули на дуэль. Сфера их действия сузилась, как и сфера самой чести. Более благополучно обстоит дело со сволочью — она бьет скорее не по чести, а по самооценке, и потому в большей степени доступно населению, для которого подлец — мажорное, пафосное, устаревшее слово.

Матерная лексика до крещения Руси жила в различных языческих культах, особенно в культе плодородия. Когда христианство пришло, оно принялось бороться с матом как с языческим кодом. Мат стал предметом бесконечной религиозной войны, в которой успехи православия до сих пор сомнительны. Гонения на мат со стороны Церкви превратили мат в кощунственный язык. А то, что попы сами порой матерятся — это, ей-богу, к добру.

Этимология мата — одни догадки. Ученые — что за ученые? откуда они это знают? — полагают, что этимология слова «хуй» связана со старославянским словом «хвоя» — это игла, нечто колкое и неприятное. Но русское сознание, видоизменившись, трансформировало эту колкость. Если еще полвека назад популярная поговорка звучала: «и рыбку съесть, и на хуй не сесть», то теперь: «и рыбку съесть, и на хуй сесть» — торжество наслаждения.

«Ебать» происходит от слова бить, ударять, обозначает насилие (как и смягченное слово «трахать»), да еще колким предметом, да еще в место изначально нечистое, поскольку пизда, по принятой версии, — орган, который писает; короче, все больно и грязно.

Мат до сих пор сохранил элементы шаманизма. Два главных русских ругательства «еб твою мать» и «пошел на хуй» существуют на фундаментальном уровне мифологической культуры. По устоявшемуся мнению ученых, «еб твою мать» — осколок общеславянской мифологической формулы, не имевшей ничего общего с инцестом. Значит «ты» там не стояло. И в самом деле: иначе это звучит как обвинение. Морализм. Прокурор, а не оскорбитель. Ты что, я этого не делал! Сцена в суде. Первоначально ругательство звучало как «пес еб твою мать». Ну, я не знаю, господин лингвист! Теперь это выглядит, как обычный порнофильм из амстердамского секс-шопа. Зоофилия. Или давнишняя сцена из московской жизни. Подруга моя была благосклонна к своей собачке. Я представляю себе, как я вбегаю в комнату ее дочери-школьницы, по-мхатовски блестя глазами:

— Пес еб твою мать!

— Чего!

Ученый скажет, что когда-то это значило осквернение матери нечистым животным, инкарнацией дьявола. Если пес еб мою мать, то я — песье отродье, сукин сын. Так и говори: сукин сын! А то темнишь, идешь окружным путем, через мать. Намеками. Инкарнациями. Или сказал бы: мать путается у тебя с чертом! Так это даже не ругательство. Это — ведьма. Иначе же получается, что мат изначально был полунамеком на что-то более важное.