Русский батальон

– Эти штуки не дают о себе знать, покуда не подан сигнал, – и тогда мы узнаем, где в данный момент находятся эти люди. – Этим дело далеко не исчерпывалось, но Санмартин предпочел не раскрывать карт до конца. – Если в хвостах у этих парней будут сидеть такие штучки, а ребята попадут не туда, где должны быть, у нас будет возможность убедить их одуматься, прежде чем возникнет суровая необходимость всех поставить к стенке. Если им, конечно, повезет.

Солчава сурово взглянула на него, подумав, возможно, о том, сколько уже пролилось крови.

– А если их не удастся уговорить?

– Доктор, всю жалость, которая во мне есть, я распределяю между достойными. В этом батальоне принято предупреждать лишь единожды – и те, кто этого удостоился, считают при этом, что им крупно повезло.

И он выключил лазерный скальпель.

– А что им еще оставалось? Если бы они не подписали бумаг, что было бы?

Санмартин невесело ухмыльнулся.

– Двое отказались. Полагаю, сейчас они на острове Хенке, где проведут остаток жизни, весьма плохой жизни.

Он предпочел умолчать, чтО для них было бы лучше не жить. Он просто положил скальпель на стол и поглядел на собеседницу.

– Доктор, когда я сообщаю своим правила игры, мы играем по этим правилам. При этом мы можем действовать в обход этих правил, но все равно это игра по правилам. А некоторые правила очень и очень строгие. Но я предлагаю вам сделку. Мы не станем брать на себя труд стрелять этих парней, если изловим их на следующей неделе с ружьями. Они будут ваши. Мы отдадим их вам.

Надо было обладать недюжинным хладнокровием, чтобы представить важный стратегический и тактический шаг как гуманный и красивый жест – но, как только что сказал сам Санмартин, он не нарушает правил, а лишь обходит их.

Он снова взял со стола скальпель и протянул Сол-

– Вы хирург. Вот и режьте.

Солчава медленно кивнула.

Разумеется, на стороне Санмартина было одно существенное преимущество, о котором он знал. Некая частица души Солчавы более всего на свете хотела угодить Варягу – это и была позиционная слабость противника, и эту прореху в обороне удалось использовать на все сто.

Роту Полярника в ту ночь обстреляли ракетами. Четыре взорвались внутри расположения подразделения, но пятой не суждено было отправиться в путь – минометные расчеты засекли местоположение пусковой установки и расстреляли ее. Солдаты Полярника не успели выловить охранение бурских стрелков, зато принесли с собой исковерканную пусковую установку и тела двух погибших, старших из трех братьев одной блумфонтейнской.

Последняя ракета угодила в поле фермера, метрах в пятидесяти от комнаты, где спали его дети. А мэр Блумфонтейна той ночью был убит в своей постели, отклонив перед этим предложение Коломейцева переночевать для безопасности в расположении подразделения.

Четверг (13)

Жалким остаткам инженерно-строительного батальона понадобилось три дня напряженной работы, чтобы соорудить взлетно-посадочную полосу для космических челноков на острове Хенке – в дополнение к тем объектам, что уже существовали там для самолетов с фиксированным крылом. Но для того, чтобы эта посадочная полоса заработала на должном уровне, нужно было еще несколько недель. У Верещагина в запасе этих недель не было. Тогда он сел на один из «Шайденов» и поднял самолет до самого его потолка.

На высоте в двенадцать километров он выбросил швартовочное устройство, которое поймал медленно и низко летевший челнок с «Сокаку», на котором он и продолжил свое путешествие. После стыковки с кораблем он поблагодарил команду и вошел в стыковочный отсек. Там он молча отдал честь старшему офицеру, тот так же молча ответил ему.

Молодой офицер горел желанием произвести благоприятное впечатление – возможно, даже слишком. Он показал Верещагину все, что было подготовлено для транспортировки самых упрямых африканеров, и, пережив эту и несколько других утомительных формальностей, Верещагин поблагодарил наконец молодого человека, к полному удовлетворению последнего. Он расстался с офицером возле каюты адмирала Ли, когда открыл опечатанную дверь и вошел в каюту, держа под мышкой увесистую полевую сумку. Несколько обескураженный офицер остался стоять в коридоре.

Три часа спустя он молча вышел из каюты и еще минут двадцать отдавал дань вежливости. Отказавшись от обеда, он сел в челнок и отправился в обратный путь.

Когда челнок вошел в атмосферу, пилот появился в пассажирском отсеке и сказал:

– Сэр, нам придется выбросить вас в трех километрах к северо-западу от острова – из-за сноса.

Верещагин кивнул. Этого он ожидал.

Когда загорелся сигнал готовности к прыжку, он со словами благодарности прошел мимо члена команды, облаченного в блестящий металлокера-мический скафандр, и шагнул в разреженный воздух. В течение долгих минут свободного падения он ждал, пока не раскроется его парашют, и следил, как челнок исчезает из вида. Потом стал неторопливо отстегивать от пояса полевую сумку.