Русский батальон

Орудия выполнили свою боевую задачу и сразу приготовились отойти, чтобы обстрелять намеченные цели в черте города. Следуя инструкции, Мехлис и его команда подняли гидравлические опоры минометных установок, чтобы переместить огневые средства на другую позицию. Не успели машины отойти на сотню метров, как три залпа со стороны противника ударили из центра города по тому месту, с которого они только что ушли. Город пробудился.

В лесу светало. За какой-нибудь час под лиственным шатром воцарился странный полусвет, не дающий теней. И вдруг каждый лист загорелся зеленым светом – это солнечные лучи заиграли в каплях воды.

Лес стал зеленым.

Чехов сказал однажды, что лучшее описание снега, какое он когда-либо слышал, принадлежало одной школьнице. Она сказала: «Снег был белый».

Кольдеве сидел на «кадиллаке» Окладникова и размышлял, когда тот откинул люк и высунулся.

– Привет, Сергей. Интересуешься? Окладников покачал головой:

– Просто хочу подышать воздухом.

Кольдеве кивнул. Потом поглядел вниз – взгляд его остановился на шинах.

– Ты знаешь, прежде они делали эти штуки из резины.

– Ага, вроде жвачки, – уныло отвечал Окладников, которого совершенно не интересовала история.

– Не ячеистые, а просто длинные трубки, наполненные воздухом.

Окладников промычал что-то невразумительное.

– Для полноты картины тут недостает только ворон, – подытожил Кольдеве.

Ночной бриз ласкал его лицо. Он прислушивался к треску выстрелов.

– Точно, точно, – прошептал Окладников, слушая, как усиливается канонада, но тут его на время отвлек радиовызов со стороны Санмартина.

Он смотрел, как Кольдеве надевает маску, и небрежно отдал честь. В роте Палача чтили собственные ритуалы. Когда заворчал мотор, Окладников захлопнул люк и пошел впереди колонны.

– Услышьте меня, братья мои. Дуют райские ветры. Где вы, те, кто жаждет рая?

И они двинулись вперед, чтобы сокрушить любые препятствия.

Санмартин вошел в пролом пятым. Спускаясь на второй уровень, он почувствовал, как у него дрогнули колени, когда один из пехотинцев Муслара кинул в подвал связку гранат.

Они были хорошо натренированы приемам боя внутри зданий. По обеим сторонам улицы, начиная с верхних этажей, подразделения крушили взрывчаткой внутренние переборки домов и очищали гранатами комнаты. Пулеметы на уровне улиц и на крышах прикрывали бойцов.

Это было несколько жестоко по отношению к мирным бурам, но подвалы кишмя кишели повстанцами.

То и дело в доме взрывались гранаты, распространяя кругом клубы голубоватой пыли. Санмартин приказал очистить верхние этажи при помощи гранат с газом, вызывающим временную недееспособность, и голубой туман теперь висел повсюду. Санмартин видел голубые частицы на стенах, на полу, на маске Муслара. Гранаты с таким газом – самое гуманное оружие, известное на данный момент. Они прекрасно действовали в замкнутом пространстве. Санмартин собирался ограничиться ими до тех пор, пока первый бур не наденет защитную маску. Тогда дело примет более серьезный оборот – и мирному населению придется много хуже.

Муслар сжимал в руках автомат – приклад упирался в его согнутую в локте руку. В левой руке у него был саперный топорик, который он отобрал у Тюленева, после того как тот, здоровый дубина, оступился и потянул колено.

Краем глаза Санмартин заметил, как боковая дверь распахнулась от взрыва и, ударив Муслара, отбросила его на обломки стены. Потом неожиданно в дверях появился голый мужчина с ружьем и вывалился в коридор, где огонь Санмартина пересекался с огнем с лестницы. За мужчиной показалась женщина. Она стояла на коленях, целая и невредимая, закутанная в простыню. Она робко протянула к мужчине руку и отдернула ее, окровавленную. Санмартин приподнялся на один локоть и посмотрел на Муслара.

Муслар, недвижимый, лежал на ступеньках. Над его телом склонился солдат, покачал головой, показал на свою щеку и грудь, а затем направление, откуда шел ответный огонь, которого не заметил Санмартин. Первый же выстрел перебил Муслару аорту. Лицо Муслара на глазах разглаживалось и бледнело. Он умер, даже не пошевельнув головой. Солдат аккуратно разжал его пальцы и взял его топорик, вонзившийся в перила.

Санмартин спрыгнул на лестничную площадку, поднял ружье бура за ствол и разбил о стену. Поднявшаяся от удара голубая пыль дошла до женщины, и она села на пол. Бесчувственная, нагая, она была похожа на ребенка, на существо из мира эльфов. У него появилось внезапное желание пнуть ногой это невинное существо.

Подошел командир группы и подобрал оружие Муслара.

– Прощай, брат, – тихо произнес Санмартин. Он услышал, как снизу, с лестницы, кто-то спросил:

– Так вы идете, капитан? Бронетранспортеры пришли.

Санмартин поспешил к окну и посмотрел на главную улицу города.