Русский Берлин

Как руководитель боевой организации эсеров организовал более 30 террористических актов, среди которых убийства шефа корпуса жандармов В. К. Плеве, петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, петербургского градоначальника В. Ф. фон дер Лауница, главного военного прокурора В. П. Павлова и многих других. При его участии во время Русской революции в августе 1905 г. в конце Русско-японской войны была предпринята попытка провоза морем в Россию из Англии большой партии оружия и боеприпасов, закупленной, как утверждается, на деньги, полученные из японских источников. Для операции был приобретен пароход «Джон Графтон», команду которого в основном составили латыши социалисты. «Джон Графтон» вез более 30 тысяч единиц стрелкового оружия канадского и швейцарского производства, патроны, динамит, пироксилин. Общая стоимость всего проекта составила около 100 тысяч рублей. Груз предназначался для боевых дружин эсеровских и большевистских организаций, которые осенью 1905 г. должны были активизировать вооруженную борьбу с целью силового захвата власти. Пароход, однако, сел на мель у финского берега, и большая часть оружия попала в руки российской пограничной стражи.

Охранное отделение платило Азефу за услуги около 1000 рублей в месяц. Для сравнения: во время работы во Всеобщей электрической компании в Москве он получал ежемесячное жалованье 175 рублей.

В 1908 г. Азеф был все-таки разоблачен. Важную роль в этом сыграл бывший директор Департамента полиции А. А. Лопухин. Спасаясь от вынесенного партией эсеров смертного приговора, Азеф скрывается на территории Европы. Получив от своих работодателей в царской охранке несколько настоящих заграничных паспортов, он отправляется вместе с супругой, немецкой певицей кабаре Хедли де Херо, в большое путешествие. Сначала едут на юг — Италия, Греция, Египет… Затем на север — Швеция, Норвегия, Дания… Заметая следы, они любуются достопримечательностями. Подолгу нигде не останавливаются. Так прошел почти год. После чего было решено поселиться в Берлине. По паспорту Александра Неймайера, купца, обосновались в Вильмерсдорфе на Луитпольд-штрассе (Luitpoldstrasse), 21, — в одном из лучших районов тогдашнего Берлина, в большой шестикомнатной квартире с роялем и дорогой обстановкой. Денег не жалели — состояние Азефа составляло около 200–250 тысяч марок. Очень солидная по тем временам сумма. Началась спокойная, размеренная жизнь. Азеф довольно успешно играл на бирже (по-крупному, но осмотрительно), завел полезные в новой среде знакомства. Иногда у него собирались гости за русским самоваром…

Между тем для его поиска в Берлине под руководством Карла Либкнехта была создана небольшая группа из русских и немецких социал-демократов. Но искала она его как-то вяло, так и не сумев вычислить предателя. Мало того, в 1912 г., предварительно распродав имущество и съехав с квартиры, Азеф встречается со своим разоблачителем, публицистом и революционером Владимиром Бурцевым. Здесь, по словам историка Б. И. Николаевского, «Азеф пытался доказать, что объективно его деятельность все же приносила значительно больше выгод революции, чем полиции… держа маленькие ладони своих рук как чаши весов, он перечислял то, что дает перевес делу революции, и этому противопоставлял то из содеянного им, что выгодно было полиции».[8] В ответ на замечание Бурцева о безнравственности такой линии в глазах у Азефа отразилось такое удивление, такое «искренне недоуменное непонимание», что у его собеседника пропало всякое желание развивать эту тему.

«Особенно настойчиво, — пишет дальше Б. И. Николаевский, — Азеф старался доказать, что уже давно не поддерживает никаких связей с полицией… Наоборот, он был бы рад, если бы своим рассказом о связях с представителями полицейского мира мог оказать последнюю услугу революционному движению, а потому просил Бурцева взять на себя инициативу по организации суда над ним, особенно настаивая на том, чтобы об этом суде немедленно же было опубликовано в газетах, — не только русских, но и французских и немецких». При этом «король провокаторов» говорил, что готов покончить жизнь самоубийством, если таков будет приговор.