Русский бог (декабрь 2007)

Странная гибель директора управления по работе с крупными клиентами банка ВТБ Олега Жуковского, который то ли покончил с собой, то ли был убит. В пользу версии о самоубийстве говорит то, что Жуковский оставил предсмертную записку, в пользу версии о насильственной смерти - связанные руки и ноги. Попытки увязать обстоятельства смерти с версией о самоубийстве (а она уже стала основной) выглядят совсем анекдотично: когда «информированные источники» рассказывают репортерам, что Жуковский решил утопиться в бассейне, а чтобы не сработал инстинкт самосохранения, связал себе ноги и руки, а потом еще и зубами затянул на собственной шее удавку, трудно удержаться от нехорошей улыбки. Таких самоубийств не бывает, и если следствие убеждено в обратном, то это прежде всего повод усомниться в его независимости. Итак, скорее всего Жуковский был убит. Кем, за что и почему - фантазировать на эту тему не хочется совершенно, все равно правды никто не знает (а кто знает - никогда не скажет). Стоит лишь заметить, что ситуация, при которой топ-менеджер одного из крупнейших банков страны может быть обнаружен у себя на даче мертвым со связанными конечностями - это совсем не то, что стоит называть стабильностью. Аресты, убийства, сливы компроматов и даже, может быть, взрывы на Северном Кавказе - все это свидетельствует о реальном положении дел в стране гораздо убедительнее, чем выпуски теленовостей.

Шохин

Президент РСПП Александр Шохин заявил, что допускает возможность пересмотра приватизационных сделок, совершенных в начале девяностых. «Следует делать акцент не на допустимости пересмотра или его целесообразности, а на том, что большинство предпринимателей по этому вопросу согласились: если были нарушения действовавших на тот момент законов, то вполне допустимо в судах оспаривать эти сделки», - заявил Шохин, и это вполне можно считать сенсацией. Переформатированный еще Аркадием Вольским в начале путинского правления из союза «красных директоров» в «профсоюз олигархов», РСПП до сих пор как раз и был главной лоббистской структурой, одной из целей которой было не допустить пересмотра итогов приватизации. Что изменилось теперь? По большому счету, не изменилось ничего. Частная собственность как была неприкосновенна, так и осталась. Состояниям фигурантов «золотой сотни» как ничего не угрожало, так и не угрожает. Медиагерой декабря Олег Шварцман, рассказавший «Коммерсанту» о «бархатной реприватизации», с самого начала произвел на всех впечатление городского сумасшедшего и в дальнейшем только подтверждал правильность этого впечатления. Иными словами, все как было, так и осталось. К чему же тогда инициатива Шохина? Очевидно, все дело в нервах. Предчувствие каких-то нехороших перемен, охватившее российскую элиту в последнее время, а к концу осени ставшее почти всеобщим и паническим, оказалось сложным испытанием для многих. Неделю за неделей власть давала понять, что страна становится другой, причем сильно другой, до удушливости. Было ли это игрой, или отражением каких-то реальных процессов - черт его знает, но по итогам этой войны нервов оказалось, что в стране - сверху донизу - есть слишком много людей, готовых совершенно добровольно встать в марширующий строй, или на лагерную вышку, или даже просто так (как тот же Шохин) сдаться от греха подальше. Вот что с этими людьми делать, а?

Застройка