Русский Бог (СИ)

- Что скажешь, Аракчеев? – спросил Александр.

- Воля ваша… только…- Аракчеев махнув рукой. Глаза его были влажны.

- Поздравляем, ваше высочество…

- Поздравляем…

- Долгие лета русскому императору и императрице!

- Новому российскому царю благодатное царствование! – окружили собравшиеся Николая.

- Благодарим, господа, благодарим, - отвечали Николай и Александра Фёдоровна.

- Да, митрополит, - зло зашептала Елизавета Фотию, - не получилось у нас тогда в монастыре…

-  Ещё получится…- отвечал Фотий.

          Александр на какое-то время остался один. Он смотрел на бегавших друг за другом по огромному залу сыновей, своего и николаевского.

- Фотий, - позвал он. Фотий подошёл.- Когда же будет порвана последняя цепь? Когда побег из столицы? Полное забвение имени?.. До остатка предаться хочу в руки Господа…

- Бежать лучше не из столицы…- остановил его Фотий.- Объявите ревизию Южной армии, а там в провинции, в каком-нибудь… Таганроге, мы устроим… Я подыщу вам тихий монастырь.

- Странником пойти хочу… юродивым.

- Тише…тише.

- Каков новый царь! Красавец! Ну поздравляю, поздравляю…- говорила тем временем Lise  подставляя щёку Николаю.

- Да возвеличится с Николаем Россия! – сказала Минкина.

- Ваше Величество! – начал Аракчеев.

- Пока ещё высочество, до миропомазания, поправил нотариус .

- Великая княгиня…- говорила Минкина.

          Lise подошла снова к Николаю.

- Великий князь, посмотрите. Ваш драгун плачет.

          Николай и стоявшая рядом с ним его жена Александра обернулись.

          По лицу Анны, переодетой в офицера, бежали слёзы радости и печали.

                                                                      * * *

         На плацу били шпицрутенами. В две шеренги грудь к груди стояли младшие чины. Между ними два солдата тащили державшегося за ружьё в окровавленной рубахе наказуемого. Как только тот поравнялся с одним из солдат, следовал удар длинной лозиной.

          Капитан, руководивший поркой, посмотрел на раскрытое окно небольшого одноэтажного провинциального дома, крытого красной черепицей, с коньком в виде петушка. В конце стоял человек в рясе. Это был Фотий. Поймав взгляд капитана, задержавшегося коло одного из солдат, Фотий кивнул.

- Братец! – дотронулся капитан веткой, что вертел в руках, до плеча солдата. – Выйди-ка сюда.

         Солдат послушно вышел из шеренги. Он боялся капитана, почти стыдливо прятал за спину шпицрутен.

  - Как зовут? – строго спросил капитан.

- Федор, Кузьмы сын, - растерялся солдат. Это был тот самый солдат, похожий на Александра, которого Фотий приводил во дворец.

- Плохо бьёшь, Кузьмы сын, не стараешься, - сказал капитан,- Ну-ка скажи мне, - капитан на миг задумался, - скажи мне , что такое свобода?

- Свобода есть Дао Божий, - бодро заученно ответил солдат.

- Все ли люди свободны?

-Точно так, ваше благородие.

-Нет. Малое число поработило большее. Свободна ли Россия?

-Никак нет, ваше благородие.

-Отчего же?

Солдат растерянно замолчал.

-Этакий ты, братец, болван! Плохо ослушника бьёшь да ещё грамоты не разумеешь!... Эй , ребята, тащи и этого сквозь строй…- капитан махнул. Прислушивавшийся к разговору унтер услужливо вытянулся:

- Прохоренко, Захаров!

- Ваше благородие!- попросил солдат. Но с него уже сдирали китель, заломили кисти назад.

       Сильнее ударил барабан. Федора, Кузьмы сына, потащили сквозь строй.

                                                * * *

- Господь испытывает праведного, а нечестивого  и любящего насилие ненавидит душа Его. Дождём прольёт он на нечестивых горящие угли, огонь и серу, и палящий ветер – их для из чаши; ибо Господь праведен, - любит Правду, в лице Его видит праведника… Аминь…- молился Александр.

          Чуть подвинув занавеску, Фотий отошёл от окна.

- Как они ужасно кричат!- сказал Александр Павлович, прерывая молитву. Одетый в простую одежду схимника, он поднялся с колен перед иконой Богоматери в красном углу скромно, но с провинциальной претензией обставленной комнаты, украшенной изразцовой печкой.

- А Аракчеев вам того не растолковал, что дисциплина – дух армии. Наказание – благодать Божия, - отвечал Фотий, закрывая плотно окно. – Человеческому же наказанию следует соответствовать Божьему.

- Вот мы  уже целый месяц торчим в вашем Таганроге, а дело всё не с места, - недовольно пробормотал Александр, приближаясь к Фотию.

- Потерпите, государь, недолго осталось, - успокоил Фотий. Он снял с вешалки парадный мундир Александра, любовно встряхнул его, наслаждаясь бряцаньем и блеском полного комплекта регалий на груди, шее, в петлицах: – Не жалко, государь, царство-то бросать? А то, может, в последнюю минуту одумаетесь, вернётесь на престол российский?

- Богатому не войти  в Царствие Небесное.

- Не всем и бедным туда войти. А пороки наши идут за нами, куда бы мы не бежали, в кого бы не перекрашивались.

- Умнейший ты человек, Фотий. Быть бы тебе царём! Что ж ты не захотел? Николаю уступил. Загримировался бы под меня и царствовал…

- К сожалению, государь,- улыбнулся Фотий. – наше внешнее сходство невелико. Никакой грим не поможет.

                                                  * * *

         Голова Фёдора, Кузьмы сына, бессильно повисла под ударами шпицрутенов. По кивку капитана избиение прекратилось, и Фёдора в окровавленной рубахе оттащили в сторону.