Русский брат. Земляк

По дороге никто не проронил ни слова. Левченко показалось, что все трое всерьез обдумывали нарисованную им перспективу. Остановились возле гостиницы «Космос». У толстокожего сильно распухло лицо и вид стал совершенно непотребный. Он остался в машине, а его товарищи вместе с Левченко вошли в фойе и направились к лифту.

Кроме размеров фойе больше ничем не отличалось от фойе любой другой московской гостиницы «интуристовского» класса. Швейцар, мрамор, старозаветные растения в кадках и новомодный миниатюрный фонтанчик. Сувенирный и газетный киоски, охранники в малиновых пиджаках, склоненная голова дежурной администраторши за стойкой, вечно чему-то радующиеся иностранцы.

Вот тебе и кинематографические нелепицы. Все почти как в жизни. Через четверть часа после мордобоя причесанный герой поведет разговор в приятном для глаза интерьере.

Фатеев ожидал майора в номере. Он дал знак сопровождающим выйти из комнаты и подежурить за дверью.

— Приношу официальные извинения. Насколько я понял из телефонного разговора, эти идиоты переусердствовали. Им следовало всего-навсего обезоружить вас и поинтересоваться местонахождением кассет.

— Все было в точности выполнено. Я дал исчерпывающий ответ. Хотите что-то еще уточнить?

— Прежде всего восстановить дружеские отношения. Не держите камня за пазухой. Если бы мы сразу поговорили откровенно…

— Если бы все могли быть откровенными друг с другом, — философски заметил Левченко. — Тогда лев мирно возлег бы рядом с ягненком, как записано в одной старинной книге.

Фатеев рассмеялся, но глаза его смотрели по-прежнему внимательно, испытующе.

— Так что заставило вас заинтересоваться квартирой на Никольской? Простая любознательность?

— «Жучков» ставил не я. Помните, в прошлом году не очень громкий скандал с высылкой третьестепенного сотрудника нашего посольства из Швеции?

— Не помню.

— Тогда газеты были заняты гибелью леди Дианы. Остальное проскочило незамеченным… Ему предъявили обвинение в шпионаже. После этого поступила команда прослушивать представительства шведских фирм и офисы СП, квартиры и телефоны сотрудников. Чтобы, как принято в таких случаях, вышвырнуть кого-нибудь в ответ. Но потом все как-то утрясли по дипломатическим каналам. А писать на пленку продолжали по инерции. Только недавно вспомнили про это дело и дали отбой.

— И сколько же набралось кассет по квартире?

— Что-то около десяти. Они совершенно случайно подвернулись мне под руку. От подарков судьбы не отказываются. Подвернулись, ну и ладно — я знал, что все равно не сумею ничего разобрать, кассеты сразу шифруются во время записи. Идет частотная модуляция по очень сложному закону и без декодера на выходе получается птичий щебет.

— От кого и зачем кодируют записи? — этот вопрос напрашивался сам собой, и Левченко заранее подготовился к ответу.

— ФСБ — огромное ведомство. Представьте себе корабль без водонепроницаемых переборок в трюме. При первой же пробоине у него мало шансов удержаться на плаву. Поэтому у нас есть барьеры между отделами. В повседневной работе это иногда раздражает, но начальство знает, что делает.

Фатеев слушал внимательно, не перебивая. Майору трудно было определить, насколько убедила собеседника его версия.

— Все-таки я решил прокрутить пару кассет на выбор — электроника имеет свойство сбоить. Оказалось: отдельные словечки все-таки проскакивают. Даже одна фамилия, она меня очень заинтересовала. Постников. Мало ли Постниковых в Москве, правда? Но тем не менее…

Майор приподнялся с места.

— Не волнуйтесь, я хочу только включить телевизор.

Фатеев потянулся за пультом дистанционного управления и протянул его Максиму. Майор выбрал музыкальную программу, по которой двадцать четыре часа в сутки крутились клипы. Прибавил громкость.

— Мы могли бы выйти на балкон, — заметил Фатеев.

— Так надежнее, — майор хорошо знал на опыте как пользуются диктофоном.

Страховался он больше для вида, теперь сказанное должно было обрести двойной вес. Он стал говорить тише, так что некоторые слова Фатееву приходилось угадывать по губам.

— Доступа к оборудованию дешифровки у меня на сегодняшний день нет. Вообще, этим занимаются специальные операторы — мы даже толком не знаем в каком корпусе они сидят. Оформляется заказ, указывается номер дела или предварительной разработки. Начальство ставит визу. Короче, целая бухгалтерия.

На экране мельтешили цветные пятна. Раз за разом собирались в подобие человеческого лица, которое растягивалось, расплющивалось, выворачивалось наизнанку.

Человек в дырявом комбинезоне и мятом мотоциклетном шлеме с очками рылся палкой в мусорном ящике, откуда выбрасывали свои ядовито-зеленые стебли хищные растения с жесткими, словно из кровельной жести цветами.

Потом чьи-то пальцы перебирали гитарные струны, превращаясь один за другим в обнаженных, судорожно извивающихся в танце женщин.

— Какие варианты? — продолжал Левченко. — Ждать, пока что-то в распорядке изменится? Но данные оперативного наблюдения имеют свойство быстро стареть. Писать рапорт начальству? Объяснять как ко мне попали кассеты? Вернуть их на место?