Русский брат. Земляк

Не отыскав ни единой зацепки, милиция уже собралась взяться за дело с другого конца: проверить тех, кого осудили на суровые сроки при непосредственном участии Глебова. Мотив личной мести нельзя было сбрасывать со счетов.

Но тут зацепка появилась: парень с девушкой сами обратились к следствию. В тот вечер они долго бродили по набережной и в начале десятого заметили человека, за которым бежал крошечный пудель. Собачка лаяла, не переставая, ее поводок волочился по асфальту. Мужчина шел спокойно, но обоим показалось, что пудель за что-то преследует его. Девушка даже обернулась вслед и увидела как он подхватил собачку на руки и вскочил на подножку троллейбуса.

Это было уже кое-что. Молодую пару долго расспрашивали о приметах. Они не могли сказать ничего вразумительного — сумерки на набережной были достаточно густыми. Ну, худощавый. Ну, среднего роста. Без усов, волосы светлые, прямые. Лицо как лицо, ни одной запоминающейся черты. Одет был неброско: в легкую куртку и темные брюки. Зато номер троллейбуса девушка запомнила: двадцать седьмой.

Фоторобот составить не удалось. Маршрут двадцать седьмого тянулся через Москву с севера на юг. Конечно, можно принимать в расчет не больше десяти остановок, иначе убийца спустился бы в метро. Но куда он поехал — на квартиру, во временное убежище? Сколько и в какую сторону прошел пешком, сойдя с троллейбуса? А если еще предстояла пересадка? Конец ниточки вроде бы попал в руки, но вела она в густой туман.

* * *

— Последняя поездка меня окончательно добила, — пожаловалась Алина, доставая свой утренний бутерброд с сыром из микроволновой печи.

Из соседней комнаты доносились бормотание и осторожные звуки рояля — пальцы как будто нащупывали дорогу в кромешной темноте.

«Господи, зачем я объясняюсь, ищу предлог, — подумала Алина. — Просто поставить его перед фактом.»

Зайдя в комнату, она остановилась за спиной мужа, положила руку ему на плечо. Стрелецкий поцеловал ее пальцы и продолжал нанизывать аккорды в бесконечную вибрирующую обертонами цепь. Он морщил нос, двигал густыми бровями, делал множество ему одному понятных пометок на листе партитуры.

— Я не смогу поехать в Берлин.

Продолжая гримасничать, Стрелецкий напел короткий отрывок.

— Это будет абсолютно новое прочтение. Знаешь как реставрируют икону — снимают черноту, убирают слой за слоем. Так и Рахманинова нужно очистить от пошлых интерпретаций, убрать слои лака, чтобы увидеть первоначальные яркие краски.

Прошло еще несколько минут, прежде чем он осознал смысл сказанного Алиной.

— Ты не полетишь со мной в Берлин?

— Я безумно устала. Какое-то время я не смогу тебя сопровождать.

— Но это невозможно. Я привык чувствовать твое присутствие в зале. Я провалю все концерты, оркестр освистают.

— Не выдумывай. Тебе нужна просто гувернантка: покормить, погулять, купить в магазине дорогую игрушку.

— Ты не права, — дирижер встал со стула и от волнения сплел пальцы особенно сложным узлом. — В отношении бытовой стороны я бы смог… Но пойми — я привык в любом зале чувствовать отраженную от тебя волну.

— Пусть она временно отражается от кого-нибудь другого. На каждом твоем концерте сидит куча знатоков, которые разбираются в тонкостях в десять раз лучше меня.

— Дело не в компетентности, — Стрелецкий огляделся по сторонам, в поисках молчаливой поддержки от привычных домашних вещей.

Ему еще слышались отзвуки последнего взятого аккорда, но утро уже померкло и даже большое солнечное пятно на крышке рояля стало траурным.

— В любом случае нельзя так внезапно, как снег на голову…

— Когда ни скажи, все равно получится внезапно. Вещи твои уже собраны.

Стрелецкий отвернулся и стал барабанить пальцами по подоконнику. В оконном стекле Алина видела, как у мужа трясутся губы…

На днях шеф вывел ее на нового «клиента»: казначея солнцевского «общака», низенького человека по фамилии Арефьев — с глазами-щелками и родимым пятном на короткой шее. Белозерскому стоило больших трудов рассекретить эту фигуру. Каждая группировка тщательно оберегает своего казначея от постороннего внимания, от всей работы, которая тянет на криминал.

Он не сидит на сундуке, он просто в курсе что где лежит, откуда приходит, куда сливается. Его задача — контролировать финансы, вести учет недвижимого имущества, перемещения денег по банковским счетам. Знать объемы и сроки наличной дани, которую выплачивают частные фирмы и магазины, коммерческие ларьки, казино, бары, «бригады» проституток и «извозчиков».

Он держит в голове информацию о том, кого и в каких размерах сегодня подкармливают, о состоянии дел во всех компаниях — за рубежом и в России — где крутятся «общаковские» денежки. Заранее предупреждает когда и куда слать «инспекторов».

Если о лидерах любой крупной группировки наперебой печатают статьи в газетах — с биографией и фотоснимками, то о личности казначея мало кто осведомлен даже из среднего звена «братвы». Вот какого человека Белозерский вознамерился уничтожить, предварительно выжав из него все что можно.