Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны

Характерно, что сегодня даже многие православные люди грезят о некоем общественном устройстве, которое было бы чуть ли ни навеки стабильно и благостно. Не отдавая себе отчет, что единственно возможная земная гармония — гармония борьбы добра и зла, света и тьмы. И любая попытка избежать ее, уклониться от призыва на службу «христово-воинскую» чревата гибелью и для конкретной души и для всей цивилизации.

Апостол Павел предупреждал: «Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба и не избегнут». То есть, руководствуясь принципом «лишь бы не было войны», движешься, на самом деле, по накатанному пути в пропасть.

Кстати, Византийская империя, больше тысячи лет успешно отражавшая натиск врагов на всех фронтах, внутренне никогда стабильна не была. Ее то и дело сотрясали перевороты. Но у государства имелся несокрушимый внутренний стержень — Вера Православная. И пал Константинополь никак не вследствие конфликтов внутри элиты, а из-за общей деградации ее, утраты ею живого чувства Истины Христовой.

Русский высший класс в значительной своей части, утратил его задолго до 1917 года. Утратил, во многом, благодаря тем, кого большевики назовут «инженерами человеческих душ».

Так, «матерый человечище» и «зеркало русской революции» Лев Толстой богохульно изобразил самого Христа безвольным пацифистом. Это Его, который «не мир принес, но меч». Этот безмерно фальшивый образ позже репродуцировал в «Мастере и Маргарите» Михаил Булгаков и отравил своим Иешуа поколения советской интеллигенции.

«Трупный яд XIX века» — фирменное зелье русской литературы.

Убить губернатора

Впрочем, были и есть в России писатели совсем другого рода, выбиравшие подлинную национальную традицию «крещения огнем». Были не только среди радикальных консерваторов (Константин Леонтьев), но и среди радикальных революционеров.

Борис Савинков — один из руководителей Боевой Организации эсеров, гениальный организатор и исполнитель террора — апологет тотального действия. Его книга «Конь бледный» (образ из Апокалипсиса) о новой фазе войны — планомерном физическом истреблении представителей власти. Цель его группы — убить губернатора.

Ваня, один из боевиков (прототипом его был реальный убийца князя Сергея Александровича Иван Каляев) так объясняет свои мотивы: «Убить тяжкий грех. Но вспомни: нет больше той любви, как если за други своя положить душу свою. Не жизнь, а душу. Вот я иду убивать, и душа моя скорбит смертельно. Но я не могу не убить, ибо люблю. Если крест тяжел, — возьми его. Если грех велик, — прими его. А Господь пожалеет тебя и простит».

Но Жорж, главный герой, явно излагающий мысли самого Савинкова, убежден в ином: «Я захотел и убил. Кто судья? Кто осудит меня? Кто оправдает? Мне смешны мои судьи, смешны их строгие приговоры. Кто придет ко мне и с верою скажет: убить нельзя, не убий. Кто осмелится бросить камень? Нету грани, нету различия. Почему для террора убить — хорошо, для отечества — нужно, а для себя — невозможно? Кто мне ответит?».

И продолжает: «Говорят еще, — нужно любить человека. А если нет в сердце любви? Говорят, нужно его уважать. А если нет уважения? Я на границе жизни и смерти. К чему мне слова о грехе? Я могу сказать про себя: «Я взглянул, и вот конь бледный и на нем всадник, которому имя смерть». Где ступает ногой этот конь, там вянет трава, а где вянет трава, там нет жизни, значит, нет и закона. Ибо смерть — не закон».

Оба тоскуют по Святой Руси. Только Ваня верит в нее и жертвенно идет убить и умереть, мстя за поругание холодной бюрократической империей заповедей Христовых. А Жорж убивает, ведомый старомосковской формулой, живущей в его опустошенной душе: «коли правды нет, то всего нет». Не о чем жалеть и некого жалеть. Все прах. Но не все об этом знают.

И он хочет обратить в прах этого самодовольного губернатора в раззолоченном мундире просто потому, что тот — зримый символ имперского псевдомогущества, претендующего на вечность, претендующего на смысл. И это абсолютное государство самое себя считает высшей целью, не требующей ни обоснований, ни оправданий. А человек, бунтующий, перед его лицом — ничто.

Савинков доказывает обратное: террор уравнивает его и Империю в правах и возможностях. Одиночка с револьвером или бомбой, для которого ни своя, ни чужая жизнь — не святыня и не ценность, способен реально подорвать основы Системы.

Жорж завороженно повторяет: «Если вошь в твоей рубахе крикнет тебе, что ты блоха, выйди на улицу и убей!». И убивает.

Но не у всех революционных правдоискателей жила в душе такая отчаянность и забубенность. Утратив веру в Бога, многие истово верили в народ. И массами шли в него. Шли агитировать. Звать мужиков к борьбе за Правду.

Отмена крепостного права, состоявшаяся в 1861 году, не устроила никого. Дворяне лишились рабов. А мужики, хоть, и получили свободу, но они не очень то понимали, что с ней делать. Ведь земли у них в итоге оказалось меньше, чем было в крепостном состоянии. И стандартного надела просто, как правило, не хватало для ведения рентабельного хозяйства.