Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны

Характерно заявление некоего крестьянина в ходе церковных дискуссий уже после отречения государя: «Нет у нас больше царя-батюшки, которого мы любили. А потому как Синод любить невозможно, мы крестьяне, хотим, чтобы был патриарх».

Но парадокс был в том, что сделав православное священство чуть ли ни разновидностью государственных служащих и подорвав, тем самым, доверие к нему у значительной части народа, Романовы и сами оказались в ситуации «духовного голода». И Николай попытался удовлетворить его при помощи не без оснований обвинявшегося в хлыстовстве Распутина.

Митрополит Вениамин (Федченков) писал: «И хотя цари не были безбожниками, а иные были даже весьма религиозными, связь с духовенством у них была надорвана. Например, нельзя было представить себе, чтобы царь или царица запросто, с любовью и сердечным почтением могли пригласить даже Санкт-Петербургского митрополита к себе в гости, для задушевной беседы или даже для государственного совета. Никому и в голову не могло прийти такое дружественное отношение! А как были бы рады духовные! Или уж нас и в самом деле не стоило звать туда, как бесплодных?..Нет, думаю, тут сказался двухвековой отрыв государственной власти от Церкви. Встречи были лишь официальные.».

Через «освобождение» Церкви лежал путь к замирению и с лучшей частью образованного класса. С теми, кто после первой революции осознали гибельность пути по которому шли. С теми, чьи мысли и надежды были высказаны философами и публицистами, авторами сборника «Вехи». Однако, они и вовсе (бывшие марксисты!) вызывали подозрение и отторжение. Причем, даже не столько у самого Императора, сколько у все той же бюрократии («кабы чего не вышло!»)

Над Николаем тяготело «проклятие» Романовых. Он дистанцировался от тех, кто мог спасти Самодержавие от гибели и приближал тех, кто ускорял ее и делал неотвратимой.

Рожденный в день памяти Иова Многострадального, он рано осознал, что путь его будет полон страданий, что путь это роковой. «Везде измена, трусость и обман», — вот что записал Государь в последний день перед отречением.

Но отречение стало закономерным итогом всего трехсотлетнего правления Романовых. Почва — Земля Русская — выскользнула из-под ног. Народ бунтовал, образованные классы грезили Революцией, генералы «умывали руки», бюрократия рассыпалась на глазах.

Дело Ленина

Ленин был гениальным политиком. Более того, самым гениальным в прошлом (таком богатом на ярких диктаторов) веке. Потому что он задал глобальную повестку не на год, не на два, а натурально, на столетие. Все, что в нем политического происходило, так или иначе, имело причиной его Революцию. Либо как развитие ее, либо, как реакция против оной.

А Николай II — святой. Это очевидно для любого, кто возьмет на себя труд познакомиться с хроникой последних месяцев его земного Пути. При этом, политиком он был откровенно слабым, что из святости вовсе не вытекает. Александр Невский, например, и святой, и политик, при этом, был блестящий. Причем, он очень «по ленински» не останавливался перед акциями, которые с формально моральной точки зрения не выдерживают никакой критики.

Он, к примеру, привел на Русь рать монгольскую, дабы пресечь несвоевременную антиордынскую активность собственного брата. Потому что татары не покушались на главное — на Веру Православную. А величие политика как раз именно в этом и состоит — в умении отделять главное от второстепенного.

Для Ильича главным была власть. Что для политика абсолютно нормально. Поскольку политиком в нормальной ситуации называется тот, кто борется за власть как таковую. Ну и с помощью ее реализует свои личные представления о прекрасном.

Это только в РФ политиками именуют тех, кто с помощью власти стремится удовлетворить неуемную свою тягу к наживе. Но это, не более чем ставшая традиционной в постперестроечную эпоху путаница в терминах. На самом деде, они зарвавшиеся барыги, и больше ничего.

При всем, при этом, Ильич, безусловно, был духовным дебилом, человеком в этом смысле, явно недоразвитым. Культурно он весь был из материалистического XIX века. То есть являлся, очевидно, отсталым и темным. В связи с чем и испытывал лютую ненависть к Вере.

Осознание большинством истинности вот этой формулы: «Николай — святой человек, а Ленин — великий политик», на самом деле, одно из главных условий прекращения Русской Гражданской. Первый — образец осознания своего Пути и бестрепетного следования по нему. Второй — непревзойденный мастер отделять второстепенное от главного.

Что такое, вообще, «ленинизм»? Это есть последовательный тактический цинизм, при сохранении в неизменности идейного ядра, даже, пожалуй, заряда..

Все, что для соратников Ильича становилось предметом моральных терзаний и очередным «камнем преткновения», он перешагивал, почти не задумываясь, и тормозил только для того, чтобы за волосы утащить с за собой «в светлое будущее» сомневающихся.