Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Скоро новгородцев согнали на вечевую площадь и велели принести присягу на верность московскому государю. В тот же день сняли вечевой колокол и увезли его в Москву. А с начала февраля в Новгороде пошли аресты. Брали в основном лучших людей, то есть бояр, и всеми семьями. Сначала взяли смутьянов и мятежников – среди них оказалась и Марфа Борецкая, арестованная вместе с внуком, ярый сторонник Литвы Марк Панфильев, потом среди арестованных оказались и те, кто выступал за Москву, – Арзубьев, Савелков, Репьев, священник Иаканф. Следом за ними пошли аресты по доносам, и было их много. В ужасе от того, что происходит, новгородцы снова составили заговор, город снова взбунтовался. Стали готовиться к обороне, даже обновили остроги. Но Иван подошел слишком быстро, с пушками, сжечь посады горожане не успели, осаждающие там и засели. Поняв, что пришедшая сила слишком велика, новгородцы согласились на переговоры, и Иван обещал не трогать невиновных.

Когда открыли ворота и москвичи вошли в город, князь сразу арестовал пятьдесят человек по доносу, и начались пытки. Под пытками списки неблагонадежных перевалили за тысячу. Первых арестованных сразу предали смерти, остальных же было решено вывести из города и поселить в новых землях. Так бывшие богатые купцы и бояре Новгорода были лишены всего имущество и переведены в чужие города – в Переяславль, в Муром, в Ростов, в Кострому, в Нижний Новгород, Юрьев, Владимир. На этом процесс переселения не закончился. Через четыре года, по доносу, Иван снова обложил город войском и вывел оттуда уцелевших бояр, еще через три года – вывел полсотни купцов. Еще через год, якобы открыв заговор, вывел 7000 житьих людей (горожан, по достатку стоявших между боярством и средним купечеством), а еще через год – всех оставшихся в городе житьих людей, и на этом вроде бы новгородцы кончились. Они либо умерли по пути на новые места жительства, либо осели там, позабыв обо всех мятежных идеалах. Вот теперь, можно сказать, история вечевого Новгорода почти завершилась. Восставать там было уже некому. На места ссыльно-переселенных были посажены послушные московские люди.

Позиция Москвы по вопросу участия народа в управлении страной была однозначна: вечевое управление рассматривалось только как постоянный источник крамолы, а крамолу нужно уничтожать, и – по возможности – прежде, чем она приведет к восстанию.

Подобная участь постигла и другие непокорные города: позиция Москвы по вопросу участия народа в управлении страной была однозначна: вечевое управление рассматривалось только как постоянный источник крамолы, а крамолу нужно уничтожать, и – по возможности – прежде, чем она приведет к восстанию. Пока что действия московского князя, который стал уже именовать себя государем и принял титул царя и персонифицировал в своем лице наследие прекратившей существование Византии, затрагивали только вечевой порядок и права распоряжаться своей судьбой городов северо-запада и пары враждебных Москве княжеств. И кроме Новгорода, таких очагов сопротивления московской власти было совсем немного – республиканский Псков, вечевая Вятка, княжеские Тверь и Рязань.

Год 1485. Уничтожение Твери

В Твери сидел на княжении шурин царя Ивана Васильевича по первой жене Михаил Борисович. По сравнению с Новгородом Тверь была гораздо менее свободным городом, политику Твери определял ее князь. Тверской князь после новгородских событий волком смотрел на Ивана и стал вести переговоры о передаче княжества под руку короля Казимира, то есть Михаил Борисович собирался «уйти в Литву», а в Литву низовские князья уходили вместе со всеми своими землями. Для решения тверской опасности Ивану нужно было обезглавить княжество, то есть устранить Михаила: не будет князя – не будет и тверской крамолы.

Предлог для захвата Твери нашелся легко. Еще в 1453 году отец Михаила, князь Борис Александрович, заключил договор, по которому тверские князья обещались состоять в союзе с Москвой, и не только при жизни самого князя, но и при его преемниках. Пока была жива любимая жена царя, тверских князей не притесняли. Но после ее смерти в 1467 году отношение Ивана к родственнику резко переменилось, он стал Михаила утеснять. Тому оставалось либо терпеть, ожидая, когда Иван отберет у него княжество, либо воевать с Москвой и отстаивать независимость Твери.