Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных

Около пятнадцати лет назад я, выпускник вуза, был направ лен в командировку в город Могилев на машиностроительный завод имени Кирова. Остановился в гостинице "Первомай ская" и тут же попал в "добрую" компанию пропойц и проще лыг. В первый же день вечером мы пошли "снимать" девочек у гостиницы. Мне не повезло, и я решил вернуться обратно. Но у входа в гостиницу меня плотным кольцом окружили кру тые ребята из местных. И я отчетливо увидел, как один из них обмотал ладонь мотоциклетной цепью. Я пятился вдоль сте ны за колоннадой туда, где виднелась закрытая железная дверь. И когда надежда уже покинула меня, дверь за моей спиной неожиданно открылась. Я ввалился в образовавшую ся пустоту, и дверь тут же захлопнулась перед носом у озве релой толпы.

Я взглянул на моего спасителя. Склонившись надо мной, сто ял полноватый, среднего роста молодой человек с пышными усами и темными кудряшками на голове. Он поднял меня на ноги и, глядя прямо в глаза, сказал: "Живи пока, мужик! Помни доб ро! Мы еще встретимся!"

Я котом взлетел на свой третий этаж, наглухо запер дверь номера, напился и напрочь забыл про своего спасителя. Теперь же, лежа на больничной койке, я припомнил и этот голос, и эти кудряшки, и эти усы - Горик!

В свои 38, будучи "перспективным ученым", спортсменом, я и не думал, что вот так, в один момент, можно стать инвалидом. Ушла жена, покинули подруги - кому я нужен такой? И это я - мастер спорта, штангист! Кровь бросилась мне в голову и я чуть не получил второй инсульт.

Поначалу я роптал: "Господи, чем я провинился, за что такое наказание?" А потом сам себе же и ответил: "Бога и совесть за был, гордыня заела, грешил много и самозабвенно. Разве толь ко воровства и убийств не было, а остальной "букет" - пожа луйста! И вот, лукавый - тут как тут!"

Вот в таких невеселых мыслях лежал я както вечером на боль ничной койке и принимал седуксен - таблетку за таблеткой. В палате никого не было - больные в холле смотрели телеви зор. И вдруг невысокая грузная фигура отделилась от стены и приблизилась ко мне. Я прикрыл глаза и замер. Фигура накло нилась надо мной, и я почувствовал, как чьито усы коснулись моего лица и чьито губы поцеловали меня в лоб.

- Вот был человек, мнил себя сильным и умным, ан нетего! - слышу я голос моего "друга" Горика, - думал, небось, - молод еще, вся жизнь впереди! Жалостьто какая!

Я раскрыл глаза и увидел над собой лицо гадко улыбающего ся Горика. Ярость охватила меня, захотелось наговорить ему что нибудь резкое и обидное, но понял - зря! Он только и ждет это го, и надеется, что помру я от гнева тут же, при нем.

Горик продолжал говорить уже жестко:

- А если бы этот "живой труп" не пропил свою память, товспомнил бы, как мы с ним в Могилеве в гостинице "Первомай ской" пили вместе после того, как я спас его. Помню, пили порт вейн армянский, под названием "Лучший". Молодой, но уже с гордыней, человечишка, подвыпив, заявлял, что славы хочет всемирной, чтобы все вокруг знали его! А я его и спрашиваю - может, согласишься на золотишко, на денежки, на них же все купить можно, в том числе и славу? Но человечишка выплеснул остаток портвейна из своего стакана мне в лицо и провозгласил напыщенно: "Золото и деньги - отставить! Славы, повторяю, хочу!" А душу, - спрашиваю, - заложишь, за славуто свою? Человечишка протрезвел: "Ты что, всерьез? Не хочу по пьянке важных вещей обсуждать, но если бы все было взаправду, думаю, договорились бы!" Вот мы и встретились - всерьез и на трезвую голову, давай договариваться! Да сейчас ты заложишь душу, про сти, "за милую душу" и не славы всемирной попросишь, а годик другой своей презренной жизни! Ну что, по рукам? Хотя, по ка ким рукам, ты же ими и двинутьто теперь не можешь! - и Го рик гадко расхохотался.

От ярости я и про болезнь забыл. Не учел "дружок", что эти слова он говорит спортсменусиловику!

- Отчего же, - я старался говорить спокойно и как бы устало, - по рукам так по рукам, правой еще маленько пошеве лить могу!

Я с трудом извлек изпод одеяла ослабевшую правую руку. Горик, презрительно улыбаясь, подал мне свою... И тут я молние носным движением здоровой левой обхватил его за шею моим любимым "удушающим захватом сбоку". Не ожидавший такой прыти, Горик упал на постель и, хрипя, пытался разжать захват. Но теперьто его и домкратом нельзя было разжать! Пока он хрипел, я шептал слова, которые слышал както от попа в церк ви: "А на нечистого, на лукавого, на искусителя - тьфу на него, тьфу на него, тьфу на него, отрекаюсь я от него!"

Шепчу и думаю, чем бы доконать лукавого? И вспоминаю - под кроватью стоит "ночная ваза", которую еще не выносили. Нашарил слабой правой рукой эту "вазу", повернул ослабевшую голову Горика мордой кверху и, пачкая собственное одеяло, залил пахучую жидкость прямо ему в раскрытый от удушья рот.

- Попей, дружок, теперь портвейна "Худшего", не всегдаже "Лучшим" баловаться!

Закашлялся Горик, аж посинел весь. Скинул я его с койки, и пополз он прочь, подметая пол пышными усами. И постепен но исчез, как бы растаял в воздухе.

ТРОФИМ