Русский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки

Н. Р.: Романтиков нет – да и ни к чему теперь дутая романтика, гармоничнее быть реалистом: надо крепко стоять на ногах, надо уметь вынимать ножи, летящие тебе в спину, с улыбкой. Это как с «надеждой»: но сколь глупо «надеяться», надо просто брать – и делать. Сидеть и надеяться попросту смешно: надеяться, будто волна не смоет тебя, в слепой вере не двигаться с места? Нонсенс. Если же у человека есть дар… просто потенциал… нельзя, губительно не развиваться. Ну а начинающим надо читать чаще того же Бродского, учиться у него тому, что называется звукописью (как и у поздней Цветаевой, кстати). Читать учебники по литмастерству и искусству драматургии – и обязательно переводчицу «Маленького принца» Нору Галь: ее «Слово живое и мертвое». Настольная книга для тех, кто пробует себя в буквах. Заниматься саморедактированием: без всякой к себе пощады. Обращаться к опытным редакторам и литагентам за консультациями: причем не просто платить деньги за откорректированную рукопись (так ничему не научиться!), но просить объяснений, почему где-то отредактировано именно так, а не иначе. В чем причина перестановки слов, их замены синонимами и пр. Почему так – лучше, а вот так – не годится… почему этот абзац вообще удален, а после этой фразы идет «отбивка» – пустая строка… И надо понимать, что не каждый профи будет заниматься таким ликбезом. Потому как это энергетически затратная работа – ювелирная, тончайшая, еще и психологом приходится быть, – а то и психотерапевтом. Но только она, эта вот сложнейшая работа, и приносит автору золотые плоды. «А вы читали „Золотые плоды“?» – привет от Натали Саррот! Я интуитивно умею кое-что объяснять, у меня педагогическое образование – давала и такие вот «мастер-классы», мне это не сложно. Что еще… молодому автору нельзя жалеть себя, если рукопись придется выбросить в корзину. И не одну. У меня, кстати, что-то получаться в прозе стало только после тридцати… а пишу с восемнадцати… Двенадцать лет тренировки: много? мало? Не знаю. Ну а чем отличается графоман от вменяемого литератора… да просто первый не способен задать нужный темпоритм вибраций в текстовой ткани, не в состоянии воспринять звучащую фактуру азбуки… Графоман не понимает, не обладая даром слова: «что» и «как» идут рука об руку, а «как» порой важней, чем «что»… Графоман зациклен на сюжете – но ведь и сюжет его «еще тот»… плюс маниакальная жажда публикаций и признания… Ан кто тебя будет читать, друже Горацио, с твоим-то диагнозом? Впрочем, нельзя никому запретить писать – процесс насквозь физиологичен, есть даже такая терапия буковками – писать ежедневно по полчаса в течение трех месяцев: писать все подряд, что придет в голову, с самого утра… бумага всё стерпит! Писать каждый день, ни для без строчки, даже самой корявой… Главное, чтобы лечащийся таким образом понимал – он пишет для себя и не выносит никому мозг своими «нетленками». Не претендует на звание писателя: это просто хобби. Или болезнь.

К. П.:Ты поступала в Литинститут, и…

Н. Р.: Не добрала одного балла до проходного. Трагедии в том не вижу – ровно наоборот. Возможно, если б окончила Лит, никогда ничего бы из прозы-то моей и не вышло. Все это в прошлом, давно нигде ничего не ёкает и не болит.

К. П.:О чем будет новый роман – или ты суеверна насчет сюжетов, как большинство писателей, не афиширующих пресловутые «творческие планы»?

Н. Р.: Само существование на сем шарике подбрасывает еще те сюжеты: главное успеть записать. Ведь если «тот свет» и существует, то, оказавшись там, будет весьма печально осознать, что твоя программа дала сбой, и ты, свободная от репродуктивного инстинкта оболочка, не создала самого главного в тонкой материи более легких, нежели наш, миров.

18.08.2016

Проза на отпечатках пальцев О непридворной литературе, литагентском искусстве и тайнах книжного двора Беседу ведет Игорь Михайлов [147]

Игорь Михайлов:Наталья, 2019 год стал для вас премиальным, есть с чем поздравить: вы лауреат Премии Тургенева за прозу и лауреат Премии Хемингуэя за публицистику. И если о конкурсе «Бежин луг» Союза российских писателей представление в России есть, то о канадской истории знают не все: расскажете?