Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943

– Просто беда с этими лошадьми, – продолжил Хан.

Его поддержали другие солдаты, принявшись почем зря ругать местных лошадей. Раздались возгласы:

– Все части должны быть моторизованными!

Но и здесь Хан проявил лучшую осведомленность:

– Моторы в России выходят из строя. Недавно сюда с румынской границы своим ходом пришла танковая дивизия. Она оказалась уже небоеспособной.

– Чего стоит только эта грязь! – поддержал его Хюбл. – Если лошадь можно пришпорить, то мотор – нет. Он просто заглохнет.

Хюбл все же сходил в штаб и приехал из 1-го батальона на великолепной повозке с двумя крепкими лошадьми. На ней лежала четверть туши свиньи. Почти сто килограммов мяса и сала. Мы принялись готовить свиные отбивные.

– Как же удалось раздобыть все это? – поинтересовался я.

– Выменял на пятьсот сигарет, – рассмеялся Хюбл.

У нас во взводе было 10 некурящих. В день экономия составляла 50 сигарет, которые шли в обмен на то, в чем мы нуждались.

– Это белые лошади, они слишком заметны, – заявил Коглер. – Ведь доктор Шедель знает каждый конский волос в полку.

– Позвольте мне позаботиться о том, чтобы он больше не беспокоился о белых лошадях! Я их перекрашу! – воскликнул Микш, который по своей второй профессии был торговцем лошадьми.

– В этом ты знаешь толк! – отозвался Коглер, и все расхохотались.

– А это не навредит лошадям? – решил уточнить Хюбл.

– Я не навредил еще ни одной лошади! – заверил его Микш, взял сивок под уздцы и удалился.

– Надо что-то дать Хану, чтобы он помалкивал, – сказал Хюбл. – Что мы ему дадим? Сигареты?

– Он же не курит!

– Свиную рульку?

– Он не употребляет мяса!

– Черт побери! Тогда, может быть, шнапс?

– Он не пьет спиртного!

– Бедняга! Но как сделать так, чтобы он молчал?

Я вызвался решить эту задачу, поскольку хорошо знал Хана, и на следующий день отправился к ветеринару, доктору Шеделю, где сдал ему двух больных лошадей.

– На днях вы получите замену, – буркнул он. – 1-й батальон расформировывают.

– Как здорово! – лицемерно поблагодарил я его. – Нам это так необходимо!

Мне пришлось пришпоривать лошадь, чтобы как можно быстрее доложить обо всем Хельцлу, который теперь командовал нашей ротой.

– Подождите! – распорядился он, выслушав мой доклад. – Через час я выезжаю в ваш взвод.

К моей великой радости, у меня появилось свободное время, и мне захотелось повидать Хана и Рюкенштайнера. Обоих я застал за допросом военнопленного. В углу с винтовкой в руках сидел Бургхард. Хан утверждал, что это партизан, поскольку пленного взяли здесь в тылу, и он хотел убить его.

– Палач! – бросил в ответ Рюкенштайнер. – Только что ты рассказывал мне о своей невесте, а теперь хочешь застрелить пленного?

– Что ты в этом понимаешь? Бургхард! Взять его!

Пленный все понял и, проглотив слюну, перекрестился на русский манер.

– Почему он должен умереть? За что? – спросил Бургхард и, не двинувшись с места, добавил: – Я не стану этого делать!

– Ты животное! – крикнул Хану Рюкенштайнер.

Тот рассвирепел и с кулаками стал надвигаться на Рюкенштайнера, одновременно крича:

– Убирайся вон! Бургхард! Выполнять приказание!

Но Бургхард даже не шелохнулся. Я попытался успокоить Хана и сказал ему:

– Пусть ротный решает.

– Но это я взял его! В бою!..

– Ты что, дурак? В каком бою? – рассмеялся Рюкенштайнер. – Здесь? За линией фронта?

Хан набросился на Рюкенштайнера, а я сказал Бургхарду:

– Скорее веди пленного в канцелярию!

Бургхард был родом из Мюнхена и слыл человеком набожным. Он понимающе кивнул и быстро увел русского. Тут налетели самолеты противника и стали бомбить нас. Мы бросились в близлежащий погреб в соседнем огороде. Здесь Хан снова принялся рассказывать о своей невесте и спрашивать нашего совета, стоит ли ему жениться?

В близлежащем сарае я наткнулся на стопку русских учебников и стал листать их. Они сплошь и рядом были напичканы политическими высказываниями и партийными штампами. За подобными рублеными фразами русский язык терял свойственную ему живость.

Уже наступал вечер, когда мы с Хельцлом поскакали во взвод. Во время Польской кампании он был моим фельдфебелем. Хельцл был настоящим солдатом и всегда соблюдал дисциплину.

– Я следую только приказам, – любил говаривать он.

Как-то раз я спросил Хельцла, будет ли он выполнять приказы, противоречащие его совести.

– Таких приказов для солдата не существует, – был ответ.

Мы скакали быстро и с наступлением темноты прибыли в Чутово. Я сопроводил Хельцла в расположение нашего взвода.

– Хюбл, я вынужден разочаровать вас, – начал он. – Вам придется убраться отсюда!

– Боже мой!

– Что?

– Так точно, господин лейтенант!

– Справа в двух километрах отсюда находится лощина. Иваны часто наведываются туда. Надеюсь, что это долго продолжаться не будет. Вам надлежит отправиться туда. Может быть, вы возьмете с собой только половину людей, а остальных оставите здесь? Потом будете меняться. Лучше делать это ночью, днем ротация невозможна.

– Так точно!

В вечерних сумерках мы провели разведку новой позиции. Она находилась в плоской лощине. Здесь паслось стадо овец. Виднелись загоны, обнесенные штакетником. Кругом был один овечий помет.