Русский дневник

Мы поинтересовались, откуда им стало известно, что мы могли бы напасть на Россию. Ну, отвечали они, мы это узнаем из ваших газет. Некоторые ваши газеты постоянно пишут о нападении на Россию, а некоторые – о том, что они называют превентивной войной. А для нас, говорили они, превентивная война – это такая же война, как и любая другая. Мы успокоили их тем, что не верим в то, что пишут эти газеты, и что обозревателей, которые говорят только о войне, нельзя считать истинными представителями американского народа. Мы не думаем, что американский народ хочет с кем-то воевать.

И тут посыпались старые, старые вопросы, которые всегда возникают в таких беседах:

– Тогда почему ваше правительство не возьмет под контроль эти газеты и тех людей, которые говорят о войне?

И нам пришлось снова, как и много раз до этого, объяснять, что мы не верим в контроль над печатью. Мы считаем, что правда все равно победит, а контроль просто загоняет проблемы внутрь. Мы предпочитаем давать этим людям возможность до конца дней своих открыто говорить и писать о своей позиции, нежели загонять их в подполье, где они будут изливать свой яд тайно.

Здесь тоже пишут много недостоверного об Америке, потому что у русских тоже есть свои «желтые» журналисты. Да, у них тоже есть корреспонденты, которые пишут, мало что зная о своем предмете, которые идут в атаку с пишущей машинкой наперевес.

Глаза у нас слипались, мы просто умирали от усталости и в конце концов были вынуждены извиниться и отправиться спать. Сегодня я очень много ходил, и недавно сломанное колено начало нестерпимо болеть. Мышцы сзади натянулись, как веревки, и я едва смог наступить на ногу. Ненавижу лежать, но тут мне пришлось на некоторое время прилечь.

Перед сном мы еще немного поговорили. Если между Россией и Соединенными Штатами начнется война, то эти люди будут считать нас злодеями. В силу пропаганды ли, страха ли или еще по какой-либо причине, но если начнется война, они будут обвинять нас. Они говорят только о вторжении в свою страну, и они боятся этого вторжения, потому что у них уже был такой опыт. Снова и снова они спрашивают нас:

– Нападут ли США на нас? Отправите ли вы свои бомбардировщики, чтобы уничтожать нас?

И никогда никто не говорит: «Мы пошлем наши бомбардировщики» или «Мы вторгнемся…»

Я проснулся рано и стал дописывать свои заметки. Нога задеревенела так, что я не мог на нее наступить. Я сел за стол у окна и стал наблюдать за людьми. Движением на улице управляла девушка-милиционер; она была в сапогах, синей юбке, белом кителе с форменным поясом и в маленьком кокетливом берете. Черно-белой полосатой палочкой она направляла потоки военных грузов. Красотка!

СССР. Украина. Киев. 1947

Я смотрел на женщин, которые шли по улице. Они двигались, как танцовщицы, несли себя легко и красиво. Многие из них просто прелестны. Большая часть невзгод обрушивалась на этих людей из-за того, что их земля богата и плодородна, а потому привлекает внимание захватчиков. Представьте себе территорию Соединенных Штатов, полностью разрушенную – от Нью-Йорка до Канзаса – вот это примерно и будет территория Украины, которая подверглась разрушению. Представьте себе, что здесь погибло шесть миллионов человек, не считая солдат, то есть пятнадцать процентов населения, – и вы получите представление о потерях Украины. С погибшими солдатами потери будут намного больше, шесть миллионов из сорока пяти – это потери только среди мирных жителей.

Здесь есть шахты, которые никогда не откроются снова, потому что фашисты сбросили в них тысячи тел убитых. Все промышленное оборудование на Украине было разрушено или вывезено, и теперь, пока не изготовят новое, все здесь делается вручную. Каждый камень и каждый кирпич на восстановление разрушенного города приходится брать и переносить руками, ибо здесь нет бульдозеров. К тому же, проводя восстановительные работы, украинцы должны одновременно производить продукты питания, потому что Украина – главная житница страны.

Здесь говорят, что во время уборки урожая людям не до праздников, а теперь как раз время уборки, так что на фермах нет ни выходных, ни отгулов.

Этим людям предстоит колоссальная работа. Нужно отстроить множество зданий, а для этого сначала нужно снести развалины. На то, что бульдозер расчистил бы за несколько дней, при работе вручную приходится тратить недели, потому что бульдозеров у них пока нет. Восстанавливать придется буквально все, и делать это надо быстро.

Мы прошли через взорванный и разрушенный центр города на то место, где после войны были повешены служившие фашистам садисты. В музее нам показали планы нового города. Мы все больше понимали, как жизненно важна для русских вера в то, что завтра будет лучше, чем сегодня. Модель нового города была выполнена в гипсе. Грандиозный, сказочный город предстояло построить из белого мрамора – классические линии, огромные здания, колонны, купола, арки, гигантские мемориалы – все будет из белого мрамора. Директор музея направлял указку на разные здания. Здесь будет Дворец Советов, а здесь – музей. Как же без музея?