Русский дневник

Мы проехали по тбилисским универмагам и увидели, что они буквально забиты людьми. На полках было довольно много товаров, но цены, особенно на одежду, оказались слишком высокими: хлопчатобумажные рубашки стоили пять рублей, резиновые галоши – 300 рублей, портативная пишущая машинка – 3000 рублей.

Мы целый день бродили по городу, любовались парками и фонтанами. В парке «Муштаиди» мы увидели очаровательную детскую железную дорогу. По ней ходил настоящий маленький поезд, повторявший во всех деталях настоящий, а машинист, стрелочник, начальник станции, пожарный – все были детьми. Каждый из них получил свою должность, пройдя по конкурсу, и они действительно управляли поездом, катая и детей, и взрослых. Мы проехались на этом поезде вместе с детской делегацией из Узбекистана, приехавшей в Тбилиси на каникулы. Маленький мальчик-машинист был очень горд. На станции было все необходимое для железной дороги, только меньшего размера. Дети здесь очень серьезно относятся к своим обязанностям. Работать на детской железной дороге – это для тбилисского ребенка большая честь, и он старается изо всех сил делать свою работу хорошо.

Грузинская кухня славится на весь Советский Союз, но в нашей гостинице, похоже, об этом не слышали. Мы немного устали от здешнего меню, состоявшего почти исключительно из шашлыка и нарезанных помидоров, и однажды вечером Хмарский, Капа и я решили провести эксперимент и поесть в другом ресторане. Мы зашли в гостиницу «Тбилиси», обеденный зал которой по размерам был похож на неф какого-нибудь собора. Здесь были высокие мраморные колонны, поддерживавшие крышу, здесь отвратительно и очень громко играл оркестр – но не было никакой еды вообще. По крайней мере, вместо заказанного шашлыка нам принесли маленькие кусочки жареного мяса – и все те же нарезанные помидоры.

Пока мы поедали этот «шедевр», к нам подошел официант и произнес:

– Господа, вон та дама хотела бы потанцевать с кем-нибудь из вас.

Хмарский перевел нам реплику официанта, неодобрительно посмотрел на него и изрек:

– Это, несомненно, публичная женщина.

– Ну и что с того, что она публичная? – возмутились мы. – Она хоть симпатичная?

СССР. Грузия. 1947

Хмарский скривился. Он единственный сидел за столом так, что мог ее видеть.

– Нет, – ответил он, – она очень некрасивая.

– Тогда ее нужно объявить вне закона, – заявили мы. – Мы считаем, что она является социальным злом. Мы считаем, что уродливая публичная женщина представляет собой угрозу для всей структуры общества, угрозу для домашнего очага, общественной безопасности, материнской любви и всего такого прочего.

Хмарский мрачно кивнул головой и согласился с нами. Это был практически первый случай, когда мы о чем-нибудь договорились.

– Если бы, напротив, она была красива, – продолжали мы, – то вполне могли бы найтись смягчающие обстоятельства. – Скажем, в этом деле могла бы обнаружиться некоторая социальная несправедливость. Если бы она была красива, то мы бы выступили за расследование ее прошлого, чтобы выяснить, какие социальные трудности принудили ее стать публичной женщиной, а может быть, попытались бы побудить ее обратиться к частному предпринимательству.

Хмарский с любопытством и подозрением на нас покосился. Было видно, что он не сильно нам доверяет.

Несмотря на то что мы сидели к публичной женщине спиной, нам все-таки удалось взглянуть на нее и убедиться, что Хмарский прав: она была некрасива. Правда, так и осталось непонятным, удалось ли объявить ее вне закона или нет.

В Тбилиси стояли прекрасные летние ночи; воздух был мягок, легок и сух. Молодые люди и девушки бесцельно бродили по улицам, наслаждаясь обществом друг друга. Юноши одеваются здесь весьма своеобразно: китель, иногда из тяжелого белого шелка, на талии – ремень, узкие длинные брюки и мягкие черные туфли. Красивые они люди, эти грузины!

С высоких балконов старых домов слышалось в ночи тихое пение, доносилась странные звуки какого-то щипкового инструмента, который походил на мандолину, а иногда в темноте улицы звучала флейта.

В общем, люди в Грузии показалась нам более спокойными, раскованными, горячими и радостным, чем все советские граждане, которых мы видели до сих пор. Может быть, именно поэтому русские ими так восхищаются? Может, они тоже хотят такими быть?

Над западными горами взошла огромная луна, и город стал казаться еще более загадочным и древним. На фоне луны на утесе виднелся огромный черный замок. И если только в мире существуют призраки, то в эту ночь они наверняка соберутся здесь, и призрак царицы Тамары будет бродить по горам в эту лунную ночь.

8