Русский дневник

Представление на стадионе длилось весь день. Здесь прошли и показательные выступления велосипедистов, и гонки мотоциклов, и, наконец, был показан номер, который потребовал, очевидно, большой подготовки. По стадиону проехала вереница мотоциклов. Точнее, на каждом мотоцикле сидел мотоциклист, а за ним стояла девушка в облегающем костюме, которая держала огромный красный флаг. Когда мотоцикл разгонялся на полную скорость, большой флаг красиво развевался. Эта кавалькада дважды проехала по кругу стадиона, и программа завершилась.

Мы решили вернуться в гостиницу, поскольку мне еще надо было написать статью в Tribune, которую я обещал Джо Ньюману, а Капа хотел снова отправиться в гущу толпы, чтобы еще немного пощелкать. На полпути у нашей машины спустило колесо, и дальше нам пришлось пойти пешком. Впрочем, Капа быстро затерялся в толпе, и увидел я его очень нескоро. Ну а я наконец добрался до бюро Tribune, написал материал и отправил цензору.

Вечером мы ужинали с четой Арагонов, которые остановились в гостинице «Националь». У них был номер с балконом, который выходил на огромную площадь перед Кремлем. Отсюда мы наблюдали салюты, которые шли почти непрерывно, и весь вечер слушали артиллерийские залпы. Площадь под балконом была забита толпой. Наверное, здесь ходили взад-вперед, образуя водоворот, миллионы людей. В центре площади стояла сцена, на которой произносили речи, исполняли музыкальные произведения, танцевали и пели. Единственное место, где мы еще видели вблизи такое скопление народа, – это Таймс-сквер в новогоднюю ночь.

СССР. Москва. Сентябрь 1947. Салют во время празднования 800-летия Москвы

Только поздней ночью мы сумели пробиться сквозь толпу и вернуться в свою гостиницу. А тысячи людей все бродили по улицам, все глядели на огни и электрические панно.

Я лег спать, а Капа разложил сотни своих катушек с пленкой и достал негативы. Я уже видел сны, а он все еще просматривал их на свет и отчаянно ругался, что ничего не получилось. Он обнаружил, что один из фотоаппаратов, которым он все время снимал, слегка засвечивал пленку, и подумал, что испорчены все его пленки. Это его не порадовало. Мне стало так жалко Капу, что я решил не задавать ему завтра утром ни одного интеллектуального вопроса.

У нас оставалось очень мало времени, а сделать надо было еще многое. Например, мы хотели встретиться с русскими писателями. Когда мы только приехали в Москву, их здесь не было – кто отдыхал на море, кто уехал в Ленинград, кто находился за городом. Еще мы хотели сходить в драматический театр и на балет, а также посетить балетную школу. Капе нужно было сделать много фотографий. Каждый день или через день мы звонили в ВОКС и спрашивали, не прояснилась ли ситуация с нашими снимками, поскольку это уже стало нас беспокоить. Мы не могли получить никаких пояснений о том, что нам придется делать с фотографиями; знали только, что необходимо будет написать какое-то заявление. Но никакой другой информации не поступало: нам говорили, что вопрос решается. Тем временем выдвижные ящики шкафов в нашей комнате продолжали заполняться кассетами и лентами проявленной пленки.

Наступила поздняя осень, быстро приближалась зима. В Подмосковье над полями висел синий низкий туман. Люди всюду выкапывали картофель и закладывали на хранение капусту.

Между мной и Капой тоже пробежал холодок. Причина была в том, что в нашей комнате появился какой-то запах, и каждому из нас стало казаться, что это запах не совсем чистой одежды. Каждый считал, что он-то чистый! Мы часто принимали ванну, регулярно отдавали белье в прачечную. Но запах усиливался. Мы уже начали поглядывать друг на друга с определенным прищуром, уже сделали друг другу несколько пренебрежительных замечаний. Это не помогало: запах становился все хуже и хуже, так что пришлось держать открытым окно. Прошло целых три дня, прежде чем мы смогли обнаружить источник вони. Это были банки с дустом, которые нам дал генерал Макон. У одной из них была неплотно завинчена крышка, так что со временем пары ДДТ проникли наружу и пропитали всю комнату. Поскольку мы не подозревали о таком подвохе, каждый из нас валил вину за мерзкий запах на другого. Аромат аэрозоля приятен, когда вы знаете, что это такое, и ожидаете его появления. Но если вы не знаете, что это такое, то отнесетесь к нему с отвращением. В общем, мы очень обрадовались, когда обнаружили источник зла и ликвидировали его. Вскоре комната восстановила всю свою красоту и свежий воздух.

Москва входила в зиму. Открывались театры, начинались балетные спектакли, в магазинах стали продавать толстую, подбитую ватой одежду и войлочную обувь, которые здесь носят зимой.