Русский эксперимент

В коммунистических странах стремились воспитать идеального (с их точки зрения) человека по заранее выдуманному образцу. Этот человек должен был обладать самыми высокими моральными качествами. Коммунистическая идеология стремилась привить людям систему высших духовных ценностей. При этом идеологическая обработка вступала в конфликт с теми качествами людей, которые вырабатывались у них в опыте реальной жизни. Западная идеология апеллирует к прирожденным качествам людей и стимулирует развитие у них таких качеств, которые возникают в опыте их жизни и соответствуют условиям их бытия. Она прививает людям систему земных, практичных, низменных с моральной точки зрения ценностей.

В коммунистических странах существовал единый, централизованный и для всех очевидный идеологический механизм. На Западе функции такого механизма распределены и рассеяны по самым различным учреждениям, организациям, профессиям, службам и т.п. Он не является полностью хаотичным и неуправляемым. Он объединяется в единое целое и управляется, но методами западной социальной системы подобно тому, как экономика регулируется государством и фактически управляется сверхэкономикой и сверхгосударством. Основные элементы идеологического механизма тут суть система подготовки специалистов, так или иначе причастных к идеологии, система специальных учреждений, средства массовой информации, сфера интеллектуально-пропагандистской элиты.

В результате постоянной и всеобъемлющей идеологической обработки менталитета западных людей тут сложился и стал преемственным тип человека, который уже не в состоянии обходиться без той идейной пищи, какая для него изготовляется на западной идеологической кухне, и не способен потреблять пищу иного рода. Такой человек является послушной марионеткой незримой идеологической машины, воображая при этом, будто он свободен от всякой идеологии.

Конкретное содержание западной идеологии в той ее части, которая предназначена для широких слоев населения, видно совершенно отчетливо в незападных странах, ставших объектами идеологической экспансии со стороны Запада. Вы это можете видеть в фильмах, в телевизионных передачах, в литературе, в прессе, в поведении молодежи, в школе, в росте преступности особого рода, в рекламе, одним словом — повсюду вокруг себя в новой России.

Футурология.Советская идеология имела концепцию будущего идеального общества. Хотя мало кто верил в это, идеологическая ориентация сознания людей на лучшее будущее играла огромную роль. Западная идеология ориентирует сознание людей на реальные жизненные блага, стремится убедить людей в том, что они живут в самом лучшем из всех возможных миров. Однако это не значит, что в ней нет вообще никакой концепции будущего. На Западе много пишется и говорится о будущем, и в этом потоке слов можно заметить определенную концепцию.

После Второй мировой войны на Западе возникла особая сфера сочинительства, получившая название футурологии. Цель ее — прогнозы будущего, разработка проектов будущего и стратегии их осуществления. Аналогия ее с марксистским «научным коммунизмом» очевидная: он тоже претендовал на научное предсказание будущего человечества, так же как на разработку проекта будущего и путей осуществления этого проекта. Время показало, что в «научном коммунизме» не было ничего научного. Но и в западной футурологии научности ничуть не больше. На самом деле она принадлежит к сфере идеологии, разумеется — идеологии западной. Я бы назвал ее «научным западнизмом» по аналогии с «научным коммунизмом».

Характерной чертой сочинений «научного западнизма» является игнорирование или искажение свойств конкретных человеческих объединений и их объективных законов. В них речь идет об обществе вообще, о человечестве вообще, о будущем вообще. Их авторы выделяют какие-то отдельные аспекты общественной жизни или какие-то сенсационные научные открытия и технические изобретения, придают субъективную интерпретацию и изображают будущее общество в таком виде, будто в нем ничего другого нет или будто вся жизнь крутится вокруг этого.

Эти прогнозы строятся так, что в них всегда находится что-то такое, что вроде бы сбывается. Это достигается за счет того, что «предсказывается» обычно то, что в какой-то мере уже существует и очевидно без прогнозов футурологов. Но это касается лишь второстепенных явлений. Предсказания же большого социального значения оказываются либо заведомо ложными, либо бессмысленными. Функция таких прогнозов состоит на самом деле не в предсказании будущего состояния общества, а в том, что они суть идеологическая форма выражения надежд, желаний, идеалов, намерений и страхов людей. Потому наиболее живучими становятся бессмысленные и ложные с научной точки зрения прогнозы. Реальные творцы истории никогда не руководствуются такими прогнозами в своей практической деятельности. Они лишь используют их иногда как фразеологический материал и как средство оправдания того, что они вытворяют без всяких прогнозов.