Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

С первых минут общения с шоколадной командой мне сделалось жутко неловко. Прежде всего: как к ним обращаться? «Господа негры»? Неполиткорректно, даже во Франции, где пофигизм и пренебрежение по отношению к иностранцам являются национальными чертами. «Товарищи черные»? Тоже не подходит: гусь славянину не товарищ. Просто «господа»? Тьфу восемь раз! Язык не поворачивался… Тем более что они все время чирикали между собой исключительно на диалекте «креоли», понятном мне в такой же степени, как язык гордых вайнахов, и демонстративно подчеркивали свою полную от меня отстраненность. Поэтому после раздумий я решил к ним обращаться исключительно демократично: «Ребята!» Как-никак я и сам – из бывших советских трудящихся.

Веселые ребята – и это меня обидно поразило – были потрясающе экипированы. В их распоряжении были разногабаритные ящики-крафт из прочного, плотного картона, специальная упаковочная труха из маленьких кусочков пенопласта, полиэтиленовая пленка с пузырьками воздуха и – самое главное! – огромное количество бумаги. В эту бумагу они, как машины, заворачивали все подряд. Получались пухлые, почти как снежные, шары, которые они складировали в картонки. Причем, как мне показалось, смуглокожие парубки соревновались в том, кто слепит шар побольше и пообъемистее. Когда я заглянул на кухню, увидел совершенно кафкианскую картину: первый чернокожий брал с полки по одному предмету, а второй с невозможной для человека быстротой закатывал его в ворох упаковочной бумаги. После этой операции оставалось только впихнуть пухлый ком в коробку – можно сказать, индивидуальную для каждого предмета. Так, пылесос оказался у меня запакован в целых шесть (!) картонок. Причем для каждой из щеток был предусмотрен свой ящик.

Эти манипуляции показались мне более чем странными. Я обратился за разъяснениями к дяде Тому, но тот, выслушав меня, принялся белозубо и заливисто хохотать в голливудском стиле Эдди Мэрфи. Затем выпучил на меня глаза с розовыми белками и сказал лишь одну фразу.

– Все должно быть хорошо упаковано.

Меня при всей моей любви к французской лапидарности такой лаконизм вовсе не устраивал. Я выразил недоумение, мотивируя тем, что перевозчики, работая так, грубо забивают объем, я же плачу как раз за место в контейнере. Но дядя Том из тропиков отличался непростым характером.

– Все должно быть хорошо упаковано, – медленно и тщательно повторил он и сжал кулаки, каждый из которых оказался в полтора раза больше моей головы.

Я вспомнил, как мой южноафриканский коллега Дирк Бота рассказывал мне когда-то об обучении на шахтах ЮАР бушменских горняков. Инструкторы-африканеры объясняли им самым доступным для туземцев способом, что из себя представляет взрывчатка, закладываемая в карьеры открытой добычи минералов:

– Видишь камень? Этот камень взрывается! Бум-бум!.. Зарываешь его в землю – и беги, как от зверя!

Диалог с дядей Томом получался приблизительно на этом уровне. Сплошной «Бум-бум!» И я махнул рукой на распределение места в контейнере, который чернокожие любители упаковочной бумаги загрузили под завязку. Неудивительно, что никакой обещанной разницы в деньгах мне в NNN так и не вернули. Зато потом я обнаружил для себя в Москве немало сюрпризов. Например, карибские парубки не поленились упаковать в отдельный крафт пакет с мусором, подготовленный в Париже моей женой на выброс. При этом аккуратно обсыпали его со всех сторон пенопластовой крошкой – чтобы он ненароком не разбился! Прихватили они в багаж и половую тряпку. Она, совершенно мокрая, оказалась тщательно завернутой в пленку с пузырьками воздуха. Видимо, островитяне перепутали тряпку с посудой… Кстати, антильская команда поразила меня тем, что из моей посуды ничего не разбила. Зато у потомков рабов-огнепоклонников были собственные счеты к осветительным приборам, с ними обошлись откровенно по-варварски. Лампы и торшеры были возвращены мне в Белокаменной в аховом состоянии: провода из плафонов выдернуты, контакты перекушены под самый корешок…

Прокол получился и с «детаксом». Переданные мной вандалам из NNN бумаги для оформления таможенной скидки оказались никому ровным счетом не нужны. Как признался мне потом под сурдинку московский представитель компании, не то водитель трайлера забыл зарегистрировать квитанции на границе, не то никто в основном офисе не удосужился передать мои бумаги с машиной, отправляющейся в Москву. Чего только не бывает! Любопытнее другое: никто в фирме даже не извинился передо мной и не попытался исправить ошибку. Я уже не говорю о возвращении мне денег Мои письма, написанные позднее руководству компании, так и остались без ответа. Наверное, я плохо их написал, непонятно. Рекламации на каком угодно языке составлять не просто. Так, я увидел однажды письменную претензию, выдвинутую одним москвичом к упорно не работавшей микроволновой печи: «Ну, не греет, блин!»