Русский флаг

Кавалер ордена Бани, командор Чарльз Джильберт Джон Брайдон Эллиот, оставив флагманский фрегат "Сибил", перешел на винтовой корвет для рекогносцировки. Как некогда и Прайс, пересевший на "Вираго", чтобы обозреть Авачинскую губу и Петропавловскую бухту. Эллиот хотел лично разведать местность и силы камчатской эскадры. На "Хорнете" он чувствовал себя в полной безопасности, сильные машины "Хорнета" позволяли быстро маневрировать, менять позицию, уходить…

Эллиот знал свою слабость, единственную, с его точки зрения. В прошлом он бывал опрометчив. Честолюбие слишком быстро, рывками гнало кровь по жилам, и он забывал об осторожности, которая с некоторых пор так высоко ценится в адмиралтействе. На этот раз он будет держать себя в руках, каких бы усилий это ни стоило. Пусть не смотрят на него олухи, стоящие рядом, так, словно они заранее угадывают его решение. На их лицах так и написано: "Знаем мы нашего командора. Уж он-то не упустит своей удачи! Сейчас небу жарко станет!"

"Нет, — думал Эллиот, — я не намерен торопиться. Русская эскадра в западне, и я не стану поступать неосмотрительно".

— Ого! — воскликнул Эллиот, когда его глазам открылось все пространство залива. — У русских пять судов!

— Только два из них военные, — уточнил капитан "Хорнета", — остальные транспорты. Мы можем не опасаться их.

— Ошибаетесь! — резко ответил Эллиот. — В боевой линии, кроме фрегата и корвета, стоит пароход. Я отчетливо вижу трубу.

— Ваше превосходительство, это камбузная! Прикажете открыть огонь?

"Хорнет" подошел к "Оливуце" на расстояние десяти кабельтовых. Командор взмахнул рукой, и три ядра пронеслись мимо корвета. "Оливуца" тотчас же ответила. Ее ядра просвистали над самой палубой "Хорнета". Точность русских артиллеристов не сулила ничего хорошего.

"Хорнет" круто повернул. Эллиот впился глазами в остров Обсерватории, близ которого находилась "Аврора". Что за чертовщина? Неужели русские успели построить здесь укрепления?

— Смотрите! — взволнованно проговорил Эллиот. — Остров усыпан батареями…

— Это скалы, сэр, уверяю вас, скалы правильной формы, — ответил ему, как эхо, капитан.

— Там многочисленные батареи, — озлился Эллиот. — Проход от острова к "Авроре" завален, я ясно различаю буруны.

Флаги на русских кораблях привели Эллиота в уныние. Не похоже на то, чтобы русские испугались его. Видимо, они сильны, если так дерзко подняли флаги на брам-стеньги, вместо того чтобы опустить и гафельные, при подходе английской эскадры.

— Если бы они думали спустить флаги, — озадаченно сказал он командиру "Хорнета", достаточно громко, чтобы его могли услышать стоявшие вблизи офицеры, — то не стали бы подымать их на всех клотиках.

Он сошел с мостика задумчивый и, проходя мимо офицеров, обронил, словно невзначай:

— Нет, видно, они сильнее, и с них нам нечего взять. Подождем главнокомандующего…

"Хорнет" ушел из залива, скрываясь за островами.

Эллиота не смущали ни гневные взгляды подчиненных, ни явная несообразность его действий. "Такую предосторожность, — думал он, — можно разрешить себе однажды". Карауля русских в море, у входа в залив Де-Кастри, он наверняка достигнет цели.

Уйти судам некуда. На север от Де-Кастри их ждут встречные льды, против которых не устоит корпус "Авроры". "Если бы сам дьявол, — решил Эллиот, — убрал перешеек, соединяющий Сахалин с материком, чтобы пропустить суда в Амур, льды все равно преградят им дорогу на север".

Эллиот, как, впрочем, и все моряки мира, продолжал считать Татарский пролив заливом. Поэтому он спокойно отрядил бриг "Биттерн" в Хокадато, где ждал известий Джемс Стирлинг, любезничавший с японцами.

Адмирал Стирлинг придет в Де-Кастри с эскадрой, и тогда Завойко не останется ничего другого, как спустить флаги или пасть смертью храбрых, подставив свои суда под огонь сотен орудий.

В ожидании этой благословенной минуты Эллиот приказал отвести "Сибил" и "Хорнет" в море, с таким расчетом, что если русские вздумают бежать на юг, то они непременно наткнутся на него. Он считал, что оставаться у входа в Де-Кастри неблагоразумно: чего доброго, русские разгадают маневр, оценят его по достоинству (чего, увы, никогда нельзя ждать от подчиненных) и ввиду безнадежности своего положения сожгут суда, лишив Эллиота чести и удовольствия потопить их.

Пусть лучше русские пребывают в неизвестности и нерешительности… Да и завистники пусть попробуют после столь блестящего плана продолжать твердить об его опрометчивости, о пристрастии к авантюрам. Никто не станет их слушать.

Английские корабли крейсировали южнее Де-Кастри. Мимо них, с севера, из амурского лимана, проплывали одинокие льдины. Эллиот подшучивал над недовольными офицерами, которым не хватало ума, чтобы оценить мудрость его замысла. Он часто склонялся над картой, лучшей, подробнейшей картой Тихого океана, какой не было ни у кого, кроме английских моряков. Такие подробные, точные карты печатаются только в Лондоне. Французам не хватает для этого основательности, терпения. Вероятно, и у русских нет такой карты…

ПОДВИГ

I