Русский фронт Первой мировой войны

Русская Ставка продолжала усилия с целью добиться координации стратегических усилий держав. В частности, она настаивала на осуществлении предложения, выдвинутого французским командованием, о создании постоянного или временного совета для взаимной обстоятельной ориентировки и согласования планов различных держав коалиции. Она считала крайне важным: 1) установить общую идею борьбы с целью постепенного сжимания и окружения Германии; 2) определить соответственно с этим значение отдельных театров и чего на них желательно достигнуть. Без этого нельзя было успешно вести войну. Ставка отмечала, что если действия противника носили характер глубоко продуманных предприятий общего значения, то операции союзников — «каких-то частных ударов, не связанных ни общностью замысла, ни временем: когда одни атакуют, другие по различным причинам бездействуют»⁶²¹. Однако мысль об учреждении единого органа стратегического руководства не удалось провести в жизнь. Представители Англии и Италии категорически отказались участвовать в нем ⁶²².

4

Наличие серьезных расхождений между союзниками по коренным вопросам ведения войны требовало организации новой встречи военных руководителей. Очередную конференцию было намечено провести в Шантильи 20 февраля (1 марта) 1916 г. До ее начала был разослан меморандум французской главной квартиры от 2 (15) февраля 1916 г.⁶²³ В нем подробно рассматривалось стратегическое положение. На этой основе делался вывод, что коалиция, держа в своих руках инициативу, «не имеет иного средства помешать Центральным государствам действовать по внутренним операционным линиям, как переход в общее концентрическое наступление со всех фронтов» ⁶²⁴. Меморандум предлагал начать общее наступление союзных армий не позже 1 июня (н. ст.). Решающую роль к нем должны были играть франко-английские войска, обладавшие самыми сильными средствами для разрушения укрепленных позиций противника. Отсюда признавалось полезным, чтобы наступление России и Италии началось «немного ранее, нежели наступление Англии и Франции, чтобы вызвать переброску всех свободных немецких резервов на Восточный фронт» ⁶²⁵.

Предложения французского командования встретили возражения со стороны русской Ставки. Она справедливо считала, что германское командовапие значительно раньше союзников перейдет к активным наступательным действиям и сорвет их план. 9 (22) февраля Алексеев телеграфировал Жилинскому: «Противник не будет справляться у Жоффра, окончил он подготовку или нет, атакует сам, как только климатические условия и состояние дорог позволят сделать это»⁶²⁶. В другой телеграмме от 20 февраля (5 марта) оп указывал, что намечать переход в общее наступление на июль — это значит вовсе не принимать во внимание противника, его стремление к скорейшему окончанию войны. По мнению Алексеева, «план наступления в июле останется навсегда неосуществимым, ибо противник разрушит его, упредив атакою» ⁶²⁷.

Ставка полагала, что интересы Восточного фронта настоятельно требовали перехода в наступление в возможно более короткий срок. «Мы перейдем в наступление, — писал Алексеев Жилинскому 9 (22) февраля, — как только позволит состояние дорог, ибо только этим путем можно внести расстройство в соображения немцев. При протяжении фронта в 1200 верст, бедности тяжелой артиллерии у нас легко найти уязвимые места, — для пас пассивное сиденье всегда должно окончиться невыгодно»⁶²⁸.

Опасения Алексеева вскоре подтвердились. Утром 8 (21) февраля началась Верденская операция. После артил шрпйской подготовки, длившейся 9 часов, немцы перешли в наступление. Они пытались овладеть крепостью ускоренной атакой. В течение первых дней им удалось вклиниться в оборону французов на 6—8 км. Одновременно с наступлением немцев австро-венгерские войска приступили к проведению операции против итальянцев в Трен-тино. Союзники вновь оказались в трудном положении и вынуждены были опять обратиться за помощью к России.

19 февраля (3 марта) начальник французской военной миссии в России генерал По направил Алексееву пространное письмо, в котором изложил мнение Жоффра относительно роли России в сложившейся ситуации. Французы полагали, что наступление на Верден являлось началом решительных операций противника на их фронте. Важно было, чтобы союзники активными действиями на своих фронтах сковывали силы неприятеля, лишали его свободы маневрирования. Особое значение придавалось наступлению на русском фронте. В телеграмме Жоффра, которую дословно приводил в своем письме генерал По, говорилось: «В предвидении развития, вполне в настоящее время вероятного, германских операций на нашем фронте и на основании постановлений совещания в Шантильи, я прошу, чтобы русская армия безотлагательно приступила к подготовке наступления, предусмотренного этим совещанием» ⁶²⁹.