Русский генофонд на Русской равнине

Над морем, диким полуночным морем

Муж-юноша стоит —

В груди тоска, в уме сомненья —

И, сумрачный, он вопрошает волны:

«О, разрешите мне загадку жизни,

Мучительно — старинную загадку,

Над коей сотни, тысячи голов —

В египетских, халдейских шапках,

Гиероглифами ушитых,

В чалмах, и митрах, и скуфьях,

И с париками и обритых —

Тьмы бедных человеческих голов

Кружилися, и сохли, и потели, —

Скажите мне, что значит человек?

Откуда он, куда идет,

И кто живет над звёздным сводом?»

По-прежнему шумят и ропщут волны,

И дует ветр, и гонит тучи,

И звезды светят холодно и ясно, —

Глупец стоит — и ждет ответа!

Ф. И. Тютчев

— Понимаешь, — пояснил Муми-папа. — Я хочу найти тайные правила, которым подчиняется море…

— Но тогда море — живое, — рассуждал Муми-папа. — Оно может мыслить. Оно поступает, как ему вздумается… Это невозможно понять… Потом внезапно его мордочка прояснилась, и он сказал с облегчением: — Стало быть мне не надо понимать! Море — это просто существо с плохим характером, на которое нельзя полагаться.

Туве Янсон. «Папа и море»

В этой книге мы собрали все данные, накопленные о русском генофонде самыми разными науками, и провели анализ этих данных методами геногеографии. Казалось бы, что ещё нужно, чтобы разрешить, наконец, загадку русского генофонда? Объём данных огромен, их объективность и разносторонность не вызывают сомнения, а методы позволяют не только проанализировать данные каждой науки, но ещё и сопоставить и объединить их. Похоже, что сейчас, в заключительной главе, мы сможем подвести итоги и, наконец, сказать самое главное о структуре русского генофонда. Ах, если бы…

Главный результат мы получили давно — в конце 1999 года, когда у нас в руках оказались четыре массива данных о русском генофонде. Это были: антропологическая сводка (предоставленная В. Е. Дерябиным), данные по дерматоглифике (Н. А. Долинова), по русским фамилиям (А. П. Бужилова), по классическим генетическим маркёрам (наш Банк данных, пополненный информацией проф. В. А. Спицына, который и убедил нас картографировать классические маркёры для русских). Для каждого из этих массивов данных ещё тогда мы провели анализ главных компонент — обычный для геногеографии способ выявить самую главную информацию. Мы не раз уже выявляли главные сценарии самых разных генофондов — от отдельных народов до субконтинентов. Но здесь мы впервые обнаружили поразительный факт — карты первых главных компонент русского генофонда по каждому из четырёх массивов информации были удивительно похожи. Главный сценарий каждого очевидца показывал широтную изменчивость: постепенные изменения в русском генофонде с севера на юг. Мы смотрели на эти широтно бегущие волны генофонда с изумлением, восхищением и недоверием — почему изменчивость русского генофонда широтна? Ведь в Восточной Европе, на значительной части которой раскинулся ареал русского народа, эти волны бегут в совершенно ином — долготном направлении. И почему эта закономерность так хорошо проявилась во всех, самых разных массивах данных? Мы тогда же доложили этот поразительный результат на съезде Вавиловского общества [Балановская и др., 2000], и решили, что русский генофонд стоит того, чтобы его изучать — объёмы накопленной информации уже позволяют делать достоверные выводы.