Русский генофонд на Русской равнине

Прошедшие с тех пор годы мы его и изучали. В ходе собственных экспедиций создали ещё два новых массива данных по ДНК полиморфизму в русском населении (гаплогрупп мтДНК, Y хромосомы). Увеличили объём других массивов данных (по фамилиям — практически создали его заново). Провели много разных видов анализа и узнали много, как мы надеемся, интересного о русском генофонде — всё это подробнейшим образом изложено во второй части книги. И при этом главный результат остался неизменным — широтная изменчивость как ведущая закономерность в русском генофонде. Подобно основоположнику нашей науки Александру Сергеевичу Серебровскому, мы стояли у края моря — генофонда (см. цитату в эпиграфе) и, подобно тютчевскому герою, видели широтно бегущие волны генофонда и просили у них ответа. Чтобы осмыслить эти результаты и найти ответ, мы и задумали написать эту книгу. Книга написана, но ответа по-прежнему нет. Если, конечно, не принимать во внимание ответ Му ми-папы…

Несомненно, мы можем дать ту или иную интерпретацию широтной изменчивости. Например, сопоставить её с северным и южным потоками славянской колонизации [Седов, 1999]. Или с северным и южным русскими наречиями [Диалектологический атлас русского языка, 1986, 1989, 1996, 2002]. Можно и не считать широтную изменчивость главным результатом, а переключиться на другие закономерности — распространения русских фамилий, или же гаплогрупп Y хромосомы, или на «ядерные структуры», обнаруженные по антропологическим данным.

Чуть ниже (раздел 10.1) мы попытаемся перечислить основные полученные результаты. Но главное, что мы хотели бы сказать читателю — это что мы сами, имея в руках всё множество этих результатов, не решаемся выбрать, который из них основной. Нам неизвестны те слова, в которых можно было бы сформулировать «главное о русском генофонде». Мы можем сказать о нём довольно много, но неизвестного — ещё больше. И что является важнейшим, самым существенным — этого мы по-прежнему не знаем. Стоим и ждем ответа. Потому-то мы всегда и описывали больше сами результаты, чем наши выводы — теперь читатель, держа в руках те же результаты, находится с нами в равных условиях и, может быть, сумеет увидеть новые, нераспознанные нами, закономерности, лежащие в самой основе генофонда.

В этом и была главная цель нашей книги. Мы решили на всём её протяжении оставаться в строгих рамках научного мышления. И не навязывать читателю готовые решения, а предложить те итоги многих наук, которые позволят ему самому размышлять над тем, что же такое русский генофонд. Тех, кто привык получать готовые ответы, это отпугнет. Эта книга больше для тех, кто хочет искать ответы. Нашей задачей было дать пищу для научных размышлений — сделать научные сведения доступными не только специалистам и обобщить их так, чтобы читателю не требовались специальные познания в той или иной области науки. Надеемся, что эту главную задачу мы выполнили. И в этой заключительной главе мы не хотели бы изменять своему правилу, — даже отвечая на непрофессионально заданные вопросы, мы будем рассматривать научные факты в рамках научной логики.

Но если «самое главное о генофонде», возможно, осталось не понятым до конца, мы всё-таки знаем достаточно, чтобы сказать, чем генофонд не является. Какие воззрения на генофонд являются ошибочными, неверными, необоснованными, ненаучными — это мы сказать теперь можем. Этот принцип — «не то» и «не это» — используется при описании очень сложных объектов (например, в духовной литературе). Он помогает очертить границы, в пределах которых реально находится объект.