Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года

Под Смоленском потерял напарника (взвод состоял из двух тяжелых машин), воевал в одиночку и прославился тем, что в одном бою уничтожил четыре немецких танка и бронетранспортер.

Немцы сначала удивлялись, глядя на невиданный громоздкий танк, считая, что на поле боя он будет хорошей мишенью. Но броня в 75 миллиметров и шестидюймовая гаубица развеяли иллюзии. Подбить «Клим Ворошилов» было сложно, зато его мощные снаряды (хоть бронебойные, хоть фугасные), проламывали любую броню или срывали башни.

Командир четвертой роты Журов был спокойным, невозмутимым человеком и раз в неделю обязательно отправлял домой письмо, если имелась возможность.

Танк содержался в порядке, экипаж знал свое дело, а в дополнение к пайку, в чугунном казане почти каждый вечер варилось что-нибудь домашнее: щи, каша со шкварками или уха. Смотря что удавалось раздобыть или выменять.

На такие ужины Михаил Филиппович Журов часто приглашал Федора Ерофеева и Савелия Лагуту. Проходя мимо, комбриг Зайченко обязательно останавливался и делал замечание:

– Ну вот, опять устроили посиделки! И конечно, со спиртом.

– Все в меру, товарищ подполковник. Ребята молодые, аппетит хороший, вот и организуем добавку к ужину.

Придраться к Журову было не за что. Танк был хорошо замаскирован в глубоком капонире, а двигатель, уровень масла и остальные механизмы проверялись ежедневно.

Не обладая многими качествами хорошего командира, Зайченко относился к Журову свысока. Ну и что, если научился за двадцать лет из гаубицы стрелять? Бывшего белогвардейца не переделаешь – за ним глаз да глаз нужен. Тем более возле врага народа Тухачевского отирался.

Комбригу не нравилось, что его мнение не разделял начштаба Воронин, который принципиально держался подальше от политики и не любил перемывать кости сослуживцам.

– Служил Журов у белых, ну и что теперь? У нас многие служили, а воюют на совесть.

Преодолев самолюбие, извинился перед сопляком Ерофеевым и снова общался с ним. Как будто, кроме лейтенанта, не с кем поговорить.

А тем временем подходила к концу короткая переформировка. В один из сентябрьских дней бригада была поднята по тревоге. Приехал представитель корпуса и сообщил на совещании, что немцами на их участке готовится наступление.

Авиационной разведкой обнаружено значительное скопление бронетехники. Танки, штурмовые орудия были сосредоточены несколькими группами. Угадывалась знакомая картинка – ударить с флангов, взять участок обороны в клещи, а затем танковым клином устремиться вперед.

Такие удары позволяли делать эффективные рывки, оставляя в окружении смятые советские подразделения, и развивать успех.

Такова была тактика вермахта в первое военное лето. Но лето прошло… Мы многому научились.

Глава 5 Танковый бой

Бригада с десантом на броне выдвинулась на полтора десятка километров вперед и спешно маскировалась, ожидая прорывающуюся немецкую колонну. А если точнее, танковый клин, который они довольно успешно применяли с начала войны, обрушивая оборону Красной Армии, окружая и уничтожая наши части, захватывая большое количество пленных.

Но к осени хорошо отлаженная система явно стала пробуксовывать. Еженедельный выпуск «Вохеншау» в больших и малых кинотеатрах Германии уже не рисковал показывать многие эпизоды битвы, развернувшейся на Востоке.

Германскому обывателю очень бы не понравился бой одинокого КВ Григория Мельника или удары, которые наносила какая-то безвестная русская танковая рота капитана Серова.

Кадры, бесстрастно изображавшие разбитые и сгоревшие «панцеры», оставляли совсем не то впечатление. Порой кинозрители видели среди убитых своих близких, и в зале раздавался плач женщин и возмущенные крики упитанных мужчин рейха, еще не попавших на фронт.

Поэтому чаще показывали повторяющиеся картинки: горящие на аэродромах русские самолеты, подбитые танки, колонны военнопленных, тупые, отрешенные лица побежденных. Это успокаивало немецкого обывателя и поднимало настроение.

Но только отчасти. Политуправление Красной Армии, не имея возможности в тот период похвастаться громкими победами, придумало новый ход.

Самолеты сбрасывали тысячами серые листы тонкой бумаги. Там не было карикатур на Гитлера или пузатого Геринга, отсутствовали хвалебные статьи о новых ударах Красной Армии. Какая-либо пропаганда отсутствовала.

На кружащихся в воздухе листах были напечатаны лишь имена, фамилии, место жительства и службы убитых солдат и офицеров вермахта. Немцы несли тогда гораздо меньшие потери, чем наши бойцы. Но никто эти потери и не сравнивал.

Хватало фамилий тысяч и десятков тысяч ушедших на тот свет солдат и офицеров, чьих-то сыновей, братьев, отцов. Это был хорошо продуманный ход. Никаких лишних слов, а лишь все новые и новые имена павших сынов Германии, пытавшихся завоевать бескрайнюю и непонятную Россию.