Русский голем

Подобное уточнение содержится в деле о Петре Крылове (1752 г.). Колдун Андрей Тимофеев, обучая Крылова писать богоотметную записку, «взяв… из ворота кафтана своего иглу, проткнул ему, Крылову, левой руки из мизинца на первом составе ногтя тело до крови и велел тою кровью ему, Крылову, на том письме подать тако: «Я, Петр, подписал своею рудою».

В Чуде о прельщенном отроке (входит в Житие св. Василия Великого) сам диавол объясняет необходимость адской канцелярщины: «Несмыслены есте, егда требуете мне, тогда грядите ко мне, и егда же улучите свое желание, паки отмещетеся мене и приступаете ко Христу вашему, есть бо благ и человеколюбец и приемлет вы. Но сотворите мне писменем отвержение Христа своего и крещения отречения волею, и в мя в веки самовольное обещание, яко со мною будеши в день судный, и аз сотворю сице желание».

Диавол требует отречься и от Господа, и от своего рода-племени. В чернокнижной тетрадке из дела 1730 года старательно выведено: «Отрекаюся я, раб имярек, и от отца своего и от матери своей, и от роду и от племени, и от всего света белаго, истинно клятвою кленуся и обещаюся и прирекаюся всею мыслию своею ко тебе, творцу и царю своему Сатоне, и ко всем к угодником твоим диаволом… и нарекаюся тебе быти сыном и угодником…» Это новое родство колдуна подчеркивается в Повести о Савве Грудицыне[22]. «Бес, явившийся к Савве сразу после того, как его посетила «злая мысль» послужить дьяволу, представился его братом: «Брате Савво, что убо яко чуждь бегаеши от мене?»; «убо по плотскому рождению братия мы с тобою, а ныне убо буди брат и друг и не отлучайся от мене».

Один из этапов посвящения в колдуны-виритники таков: «На следующую ночь нечистый приказывает ему принести с кладбища человеческих костей, непременно принадлежащих его родственникам. Кости виритник отдает нечистому. Нечистый толчет их в порошок и отдает виритнику, чтобы он употреблял, когда будет «портить». Прежде всего он должен испортить этим порошком самого дорогого человека в своей семье; если он его пощадит, нечистый может погубить его самого». [70].

Satan sum et nihil humani a me alienum puto, — перефразирует в «Братьях Карамазовых» диавол. «Я Сатана, и ничто человеческое мне не чуждо». Удивительно тонок Достоевский! Показывает, как и тут лукавый передергивает смыслы. Это не он имеет человеческие недостатки. Это люди получают от человекоубийцы присущие ему страсти. Получают — и не замечают. Потому и юриспруденция — уже в «просвещенном» XIX веке — так деградировала по сравнению с прошлыми временами[23].

Счастье и фортуна

Дело было в 1742 году. Произошло оно с полковым писарем Никифором Курицыным. Материалы судебного разбирательства донесли до нас удивительный сюжет. Писарю не везло на службе, и однажды в тяжелую минуту к нему явился некто. Это был «неведомый ему человек в голубом немецком кафтане застегнут, пуговицы черные гарусные, подобие росту средняго, лицом щедровит, смугл изчерна, волосы черные. Глаза карие, взору свирепаго…». Без сомнения для Никифора и следствия, это был дьявол: как только Курицын перекрестился, мрачный незнакомец, требовавший богоотметную записку, исчез».