Русский город Севастополь. Книга третья

Торговца? Голова загорелась. Неужели Мария? Быть не может!

– Вот, вы какой шустрый, Кречен. – усмехнулся Константинов. – Вам уже пироги носят!

– Ну что вы, всего лишь – пироги и вино, – смутился Павел. – Наверное, Самылин заказал у Томаша.

– Да нет, вот вам и белье чистое принесла, и жилетку тёплую на овчине. В такой не замёрзнешь. Гляди-ка, и чулки вязанные! Да вы теперь, Кречен, в полном обмундировании.

Господи! – подумал Павел и чуть не задохнулся от нахлынувшего счастья. – Мария! Она! Да что там жилет и чулки! Вдруг вспомнил вчерашнее видение, горячие прикосновения и тайный поцелуй….. Нет, не может быть! Ему привиделось! А если не привиделось?

Появился Самылин с заштопанной, вычищенной шинелью.

– Скажи-ка братец, как то бишь, звать ту мадмуазель? – спросил у него Константинов.

– Так, это же дочь Фёдора Ивановича, грека, у которого балаган на Северной. Она как-то приходила, вас искала, Павел Аркадьевич. На бастион бегала, спрашивала. Я ей сказал, что вы в редутах. Туда не пробраться. Попросила, коль вы появитесь, мальчонку прислать к ней с весточкой. Того мальца, у которого дед на ялике переправщиком. Я так и сделал.

– Как вы думаете, Константинов, где можно достать цветы? – очень серьёзно спросил Павел.

– Вы с ума сошли, Кречен! – засмеялся товарищ. – Какие цветы? Хлеб с трудом достают. Вам – цветы подавай среди зимы!

Заглянул капитан из соседней квартиры.

– Вы слышали, господа, ночью грохот? Весь дом вздрогнул.

Павел и Константинов вслед за офицером прошли по коридору к дальнему номеру. Оказалось, ракета пробила крышу, прошила каменную перегородку наискось, снесла стол и уткнулась в мешок с овсом, что хозяин берег для своей лошади. В головной части ракеты находилась граната, которая взорвалась, выбив стекла в номере и разметав овёс по всей комнате. Хорошо, кроме денщика, никого не было. Он сладко спал прямо возле стола на диванчике. Но денщика Бог миловал, – даже усы не опалило.

– Сильно напужался? – спросили его.

– Никак нет! – бодро ответил тот. – Проснулся только, да понять ничего не могу. Всё в дыму – дышать не можно…. Глядь, а тут эта дура торчит.

Павел осмотрел ракету. Железная гильза в аршин длинной, с деревянным хвостом.

– Эдак скоро нам житья не будет от таких подарков, – сделал вывод Константинов.

***

В коридоре послышались голоса, топот множества ног. Барабанили в двери, что-то спрашивали. Дошла очередь до номера, где жил Павел с поручиком Константиновым. Они пили утренний чай с хлебом, когда в их дверь настойчиво постучали.

– Входите! – крикнул Константинов.

Дверь отворилась. На пороге стояли знакомые офицеры из Углицкого полка.

– Приятного аппетита!

– Проходите, присоединяйтесь, господа, – предложил Константинов. – Правда, стол у нас скудный.

– Благодарствуем, но мы по делу.

– Так говорите.

– Слышали сегодня ночью канонаду?

– Как не слыхать! Стекла в окнах потрескались.

– С английских позиций по городу палили. Нехристи новые орудия на батареи поставили. Наши квартиры сгорели. Вот, ищем, где бы устроиться, – объяснили они.

Константинов поглядел на Павла, тот пожал плечами: – само собой!

– Что ж, располагайтесь. Только кроватей у нас всего две.

– А мы со своими тюфяками.

– Отлично! Сколько вас?

– Троих примите?

– Стол мешать будет.

– Ничего, кто-нибудь будет спать прямо под столом!

Офицеры принялись раскладывать узлы и кофры по углам.

– Мы сегодня ночевать не будем, на дело идём, – объяснил один из офицеров.

– Дело? Что за дело? – поинтересовался Павел.

– А вы не слыхали? Такая свалка намечается – только держись! Весь Севастополь уже знает.

– Но мы-то, право, не в курсе! – тоже заинтересовался Константинов.

– С Камчатки вылазка. Сам генерал Хрулёв поведёт.

Павел поспешил к Камчатскому люнету в надежде разыскать капитана Тидебеля. Люнет весь заволокло дымом. Перестрелка шла в самом разгаре. Павел старался быстрее пройти по траншее. Штуцерные пули пели и визжали со всех сторон. Навстречу несли раненых. Приходилось сторониться. Наткнулся на подстреленного солдата. Тот был мёртв. Нёс два корабельных жестяных кокора с пушечными зарядами. Пуля пробила ему голову. Павел поднял кокоры, взвалил на плечо и двинулся дальше.

Штабс-капитан Тидебель командовал сапёрами, которые под жестоким огнём восстанавливали траверз. Два орудия перекосило на разбитых станках. Одно было засыпано.

– Вот, вы не во время, Кречен! – посетовал капитан. – На нас все силы ада обрушились. У меня уже треть состава перебило.

Как будто в подтверждение его слов, в люнет влетело ядро и разбросало рабочих.

– Французы за ночь траншеей подошли на сорок саженей к ложементам, – объяснял капитан. Он сорвал голос. Павел едва его мог расслышать. Кругом рвались снаряды и грохотали ружья. – Скорее всего, этой ночью попробуют атаковать.

– Сегодня же вылазка, – сказал Павел.

– Я знаю. Будем первыми нападать. Надо разрушить их траншею. Вы, Кречен, уходите отсюда. Ненароком подстрелят. А вечером – милости прошу!

Павел выбрался с люнета и тут же пошёл искать Тотлебена, проситься на вылазку.

***