Русский язык при Советах

Послереволюционная орфографическая реформа русского языка (постановление Совнаркома РСФСР в декабре 1917 г.) была одним из первых мероприятий советского правительства, желавшего без промедления провести грань между языком царской России и языком России советской. Однако эта реформа отнюдь не явилась «детищем большевизма», якобы исказившим исконно-русское правописание в угоду новым хозяевам бывшей Российской империи.

За сто с лишним лет до этой реформы, изгнавшей из обихода твердый знак и «ять», а именно в 1808 г., была уже напечатана с дозволения Санктпетербургского цензурного комитета любопытная книга – «Сравненiя, замечанiя и мечтанiя, писанные в' 1804 году во время путешествiя одним Русским. Перевод с' немецкого. В' Санктпетербурге, В' тип. Императорскаго театра».

Читателю сразу бросается в глаза совершенно необычное для того времени правописание – отсутствие твердого знака в конце слов, с заменой его в однобуквенных словах (с, к, в) и в середине слов (с'естные, об'явилось и т. д.) апострофом. Перевод этой книги неизвестного автора был сделан Дмитрием Ивановичем Языковым, академиком, директором департамента Министерства народного просвещения, позже непременным секретарем Российской Академии. О нем мы читаем в «Русскомъ бiографическомъ словаре» (т. 25, 1913, стр. 35-36):

«В 1809 г. Языков кончил перевод своей первой части «Нестора», и она поднесена была государю, который приказал «издать за счет Кабинета перевод Языкова, с предоставлением в пользу его всех экземпляров, но с тем, чтобы эта книга, написанная переводчиком без буквы «ъ», была напечатана с употреблением сей буквы».

Нужно иметь в виду, что Языков в то время силился вытеснить из русской азбуки буквы «ъ» и «ять».

Языков является до некоторой степени продолжателем дела Антона Алексеевича Барсова, ординарного профессора красноречия Московского университета и действительного члена Академии Наук, предложившего еще в 1768 г. новый, более сокращенный способ русского правописания, с повсеместной заменой буквы «и» буквой «i», уничтожением «ъ» в конце слов и заменой его в середине слов апострофом. Проект этот не был принят «по своему крайнему своеобразию» (см. Энциклопедический словарь, Брокгауз-Эфрон, т. 3, 1891, стр. 103).

Всё это были единичные попытки отдельных передовых ученых, но К. Солнцев в своей интересной статье «В преддверии орфографической реформы» (Новый Журнал, XXII, Нью-Йорк, 1949) показывает, что уже в 1903 г. Главное управление военно-учебных заведений (!) обратилось к Академии, подымая вопрос об упрощении правописания. Для этого во Втором отделении Академии Наук была образована специальная комиссия, члены которой в своем большинстве высказались за необходимость реформы правописания. Разработка этого вопроса была поручена таким светилам русской науки, как акад. Фортунатов и акад. Шахматов. Вокруг возможной реформы разгорелась такая ожесточенная борьба, что окончательный проект «Постановления Орфографической комиссии» вышел только в 1912 г. И всё же, несмотря на старания неутомимого А. Шахматова и требования Всероссийского съезда преподавателей русского языка в средней школе, признавшего, что «реформа вполне назрела», дело с введением нового правописания всё затягивалось. Наконец, циркулярами от 17 мая и 22 июня 1917 г. Министерство Просвещения объявило о переходе к новой орфографии. Проект этой реформы был опубликован в Вестнике официальных постановлений Временного Правительства. Правда, вышеуказанные циркуляры касались только школы, тогда как Луначарский в декрете от 23 декабря 1917 г. распространил реформу на «все без изъятия государственные и правительственные учреждения». Почти через год, согласно декрету Совета народных комиссаров от 10 октября 1918 г. всей казенной печати было предписано пользоваться новой орфографией.

Вспомним бегло эту реформу:

Ликвидированы были буквы «i», «ять», «?», равнозначащие «и», «е», «ф».

Относительно последних двух находим авторитетные высказывания акад. Я. Грота в его книге «Несколько разъясненiй по поводу замечанiй о книге 'Русское правописанiе'» (1886 г.), где он ссылается на Ломоносова, предлагавшего (еще в XVIII веке!) русской грамматике игнорировать «фиту», а о пресловутом «ять» сам заключает, что «…так как е и ять произносятся совершенно одинаково, то в звуковом отношении оба начертания безразличны» (цит. соч., стр. 43).

Твердый знак (ъ) перестал писаться в конце слов и частей сложных слов, но в середине слов был сохранен в значении отделительного знака; практически же он был факультативно заменен апострофом ('). Однако со временем в этой последней функции он опять вошел во всеобщий обиход. В отношении же морфологии реформа, в основном, коснулась флексии, где произошли следующие замены:

– аго, -яго (косвенный падеж прилагательных, местоимений и причастий мужского рода) перешло в -ого, -его («доброго», «синего» вместо «добраго», «синяго» и т. п.) [54];