Русский язык в зеркале языковой игры

На ногу правую по ошибке,

Надела туфель елевой ноги (В. Зоргенфрей).

Но теперь, уступивши мужскому насилью,

Я скорблю глубоко!.

Л на бледные ножки надела мантилью,

А на плечи—трико~

(Дон Аминадо).

Следует добавить: пародия —это и защитник установившихся языковых форм. Пародист зачастую отталкивается от некоторой языковой (намеренной или ненамеренной) аномалии или необычности в пародируемом тексте, усиливая ее —зачастую до степени грубой неправильности. Получается «аномалия в квадрате». Таким образом, пародии очень интересны при лингвистическом исследовании нижней части шкалы аномальности, той, которую Ю. Д Апресян обозначает знаками (*) и (**).

5. Эксперимент должен стать для лингвиста, исследующего современный язык, столь же обычным рабочим приемом, каким он является, например, для химика. Впрочем, то, что он занимает скромное место в лингвистических исследованиях, отнюдь не случайно. Эксперимент требует определенных навыков и немалых усилий. Поэтому, нам кажется, особенно важно использовать эксперимен-

тальный материал, который уже имеется, «лежит под ногами». Мы имеем в виду языковую игру.

Парадоксальный факт: лингвистический эксперимент гораздо шире, чем лингвисты, применяют (уже многие столетия, если не тысячелетия) сами говорящие— когда они играют с формой речи.

В качестве примера можно привести серию экспериментов О. Мандельштама с местоимением такой, указывающим на высокую степень качества (напр., он такой сильный). Вот строки из юношеского стихотворения 1909 г.:

Дано мне тело — что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим.

Здесь несколько необычно сочетание местоимения такой с прилагательным единый и особенно с местоимением мой. Сочетание таким моим представляется допустимым, поскольку по смыслу оно близко к «вполне нормальным» сочетаниям типа таким родным. Однако Мандельштам сам отчетливо ощущал необычность этого сочетания и неоднократно использовал его в юмористических стихах, в своего рода автопародиях:

Мне дан желудок, что мне делать с ним,

Таким голодным и таким моим? (1917 г.)

[Комический эффект создается за счет сужения и снижения самой темы, сведения ее к проблемам желудка.]

Или: Неунывай,

Садись в трамвай,

Такой пустой,

Такой восьмой- (ок. 1915 г.)

Комический эффект вызван сочетанием местоимения такой с числительным восьмой,, которое трудно осмыслить как качественное прилагательное. Словосочетание такой восьмой аномально, но не бессмысленно: в результате игры возникает новый смысл. Дело в том, что в отличие от первых, «престижных», выделенных числительных (ср. первая красавица, первый парень на деревне, первым делом)I, числительное восьмой — невыделенное, «заурядное», и тем самым, сочетание такой восьмой приобретает смысл ‘такой обычный, заурядный’.

Но тут уже, собственно говоря, начинается новая серия лингвистических экспериментов О. Мандельштама — эксперименты с числительными, с делением их на «престижные» и «непрестижные». Вот его шутка, использующая образ «путника», наивного и не знакомого с новейшими достижениями науки, такими как электричество (упоминаемый им Шилейко — известный ассиролог, муж Анны Ахматовой, на время поселившийся в чужой роскошной квартире):

Путник, откуда идешь? Я был в гостях у Шилейки,

Дивно живет человек,, смотришь — не веришь очам.

В бархатном кресле сидит, за обедом кушает гуся.

Кнопки коснется рукой—сам зажигается свет.

Если такие живут на Четвертой Рождественской люди,

Путник, молю, расскажи, кто же живет на Второй?

Стихи содержат шутливое представление, что на Второй Рождественской должны жить еще роскошнее, чем на Четвертой (подобно тому как второе место в состязаниях почетнее четвертого).

з*

Основная задача исследования

1. В русистике языковая игра исследуется давно и успешно —в работах

B. В. Виноградова, А. Н. Гвоздева, А И. Ефимова, Е. А. Земской, Е. П. Ходаковой, А. А Щербины и др. Из более поздних работ следует отметить работы Ю. И. Леви-

’ на [1980], Е. В. Падучевой [19826], Э. М. Береговской [1984], Б. Ю. Нормана [1987],

C. И. Походни [1989], Т. А. Гридиной [1996], Т. В. Булыгиной и А Д. Шмелева [1997] и др. Наша работа находится в русле этих исследований, хотя и рассматривает языковую игру в несколько ином аспекте.