Русский израильтянин на службе монархов XIII века

Наконец все успокоились, заняли свои места в строю, и можно двигаться. Нужно пользоваться попутным ветром, пока он не стих. Конечно, на большинстве судов имеются и весла, можно идти и в безветренную погоду, но хочется воспользоваться этой неделей, благоприятной, по мнению опытных капитанов, для пересечения Средиземного моря. Мы шесть часов тащимся мимо берегов Кипра. Тащимся – не очень хорошее слово, ведь берега очень живописны, я с удовольствием разглядываю рощи, виллы, рыбацкие деревушки. Но кормчим не до этого. Из-за попутного ветра мы идем довольно близко к берегу, и это их не радует.

К заходу солнца флот уходит далеко от берега. Постепенно Кипр исчезает, покрывается дымкой. Команда зажигает огни, суда рассредоточиваются. Плавание ночью такой армады опасно. Достаточно одному кормчему или его помощнику уснуть, потерять бдительность, и можно налететь на другое судно. И тогда конец: поломанное судно или два судна караван не будет ждать. А пираты появятся сразу. Больное животное, отставшее от стада, всегда становится добычей хищников.

Я долго смотрел на это море огней, колышущихся над гладью моря. Это так красиво. Но когда-то нужно спать, завтра будет другой день, другие земли, другие виды. Утренняя заря застала нас посреди моря. Это не море, это целый океан. Нигде ни клочка земли, только застывшее море, ни ветерка. Мы не движемся, ждем утреннего ветра. Команды готовят завтрак, я присоединяюсь к группе купцов, сопровождающих свои товары, и мы вместе едим нехитрую еду. Наконец поднимается ветер, все тот же попутный восточный ветер. Паруса оживают, мы движемся, движемся с неплохой скоростью. Наверное, не меньше тринадцати километров в час. Прекрасно. Но кормчий говорит угрюмо:

– К вечеру будем на траверзе острова Касос[195].

Пролив Касос – очень неприятное место. Там вполне можно ожидать нападения пиратов. Нашему флоту – более ста двадцати кораблей – нападение небольшой пиратской шайки не страшно. Да и не посмеют напасть. Но если объединятся африканские, критские и малоазийские пираты – жди беды. И тогда не ясно, кому поможет Всевышний.

Действительно, почти все время на горизонте мелькают какие-то суда. Кормчий говорит, что это пиратские. Ждут, не отстанет ли какое-нибудь судно. А может быть, поднимется сильный ветер и раскидает суденышки далеко друг от друга. Мы пока без потерь, но впереди еще несколько дней пути и несколько опасных мест.

Постепенно становится жарко, не спасает даже свежий восточный ветер. Ушел в тень на корме от возвышающейся боевой палубы – наше судно торговое, но береженого Бог бережет. Все готово на случай опасности. Медленно тянется день, потом вечер. И перед заходом солнца справа – скалы острова Касос. Мы идем по проливу Касос совсем близко к острову – не более чем в трех километрах. Кормчий объясняет, что это немного опасно, зато легче будет пройти первые мысы Крита. Экономия времени, да и пираты чаще выходят из многочисленных бухт Крита. Через час остров начинает уходить за горизонт, но слева изрезанное бухтами побережье большого мыса. И многочисленные скалы, далеко уходящие в море. Понятно, почему адмирал пошел подальше от этого неуютного побережья. Да, на горизонте все больше парусов пиратских судов, но наш кормчий спокоен. Их количество не критическое, на флот они не нападут. Он объясняет:

– Если бы был более сильный ветер, отряд пиратов не побоялся бы приблизиться к флоту: либо прижал поближе к побережью Крита, либо выманил бы часть боевых судов на преследование. А в это время другие суда пиратов на большой скорости ворвались бы в строй торговых судов. Ничего серьезного они не могут сделать, но строй может сломаться, при сильном ветре были бы столкновения судов, либо они пошли бы ближе к берегу, а там скалы. Выброшенное на скалы судно – законная добыча местного феодала, но пираты успевают снять самый ценный груз с судна до появления солдат феодала, а иногда не боятся и вступить с ними в сражение.

Пока у нас все спокойно, но наступающая ночь очень напряженная. На судах двойные дозоры. Все спят с оружием. Мы отошли на десяток километров от берега, от самых далеко выступающих мысов. Очень ранним утром, когда еще солнце только встает, пришли на траверз Гераклиона[196]. Здесь нас ждет еще десяток судов, пристраивающихся в хвост, перед отрядом замыкающих боевых галер. Теперь весь день идем в виду удаленных берегов Крита и только поздно вечером выходим в широкий двадцатикилометровый пролив Антикиферон между последним полуостровом Крита и островом Антикифера[197]. Все, впереди бескрайнее море. Погода очень устойчивая, и адмирал решается идти не вдоль греческих берегов, а напрямик. И мы двое суток идем, не видя вдали берегов. Я время от времени проверяю направление по своему компасу в старых, еще советских часах. Как адмирал выдерживает направление? Но не зря же он плавает здесь уже несколько десятков лет. Дневная жара и ночной холодный ветер, паршивая еда, вода еще не протухла, но уже несвежая. Скорей бы высадиться на берег.