Русский капкан

Полеты авиации были прекращены. В плену стихии оказался аэроплан с офицерами Экспедиционного корпуса. Офицеры только вчера прилетели из Архангельска. Аэродром маленький, построек никаких, если не считать нескольких брезентовых палаток. В них размещалась аэродромная команда, мастерская и санитарная часть.

Все аэродромное имущество – под высокими, в два обхвата соснами. Сосны, к удивлению офицеров, издавали мелодичные звуки. Это ветер, налетавший с Онежской губы, обвевал стройные стволы деревьев, и золотистая кора бренчала – как пела.

Моторы заглохли, пропеллеры замерли, и прилетевших иностранцев окружила тишина сказочной Олонецкой тайги. Какое-то время офицеры, как музыку, слушали тишину, зачарованно стояли под ветвистыми оранжевыми соснами.

– Это и есть русский корабельный лес? – спрашивали друг друга английские офицеры.

– Именно русский, – ответил прилетевший с ними генерал с черными шикарными усами и бородкой клинышком.

Это был командующий Белой армии генерал-лейтенант Миллер.

– Жаль, господа, что такое богатство вы оставляете большевикам. Зачем же вы сюда приходили?… Россия на вас так надеялась…

– Вы, господин генерал, с этим вопросом обратитесь к нашему премьер-министру, – отозвался один из офицеров, продолжая любоваться гигантскими деревьями. – Из Лондона ему видней.

В словах англичанина сквозило недовольство действиями своего правительства: только пришли в Россию – и уже уходить, поспешно оставлять сказочно богатую страну. Нигде раньше британцы так не поступали. Что-то случилось на Даунинг-стрит.

Группа штабных британских офицеров прилетела на самый западный участок Архангельского фронта, чтоб подготовить его к оставлению.

Примерно такую же миссию выполнял и генерал Миллер, но его обязанности были намного сложней. Как командующий, он должен был посетить свои подразделения, участвующие в боевых действиях – это четыре батальона Первого Северорусского полка и дивизион тяжелых гаубиц. Они обороняли участок реки Онега от населенного пункта Порог до морского побережья. Предстояло ознакомить командиров батальонов и батарей с приказом генерала Айронсайда об эвакуации русских войск.

Новость наверняка офицеров не обрадует. Выслушав этот приказ, они еще раз убедятся: на русской земле хозяева уже не русские. С подробностями приказа командующего экспедиционными войсками даже сам генерал Миллер был в неведении – предстояло отступать. А куда – на Кольский полуостров или дальше? Дальше была Норвегия. Это уже чужая сторона. Согласятся ли русские солдаты безропотно оставить Родину? Не поднимут ли бунт?

Убийственные мысли посетили генерала, когда он знакомил своих офицеров с приказом командующего Экспедиционным корпусом. Офицеры – что… В большинстве своем уже определились, за какую Россию будут сражаться – за белую или за красную.

А вот солдаты, когда узнают, куда их повезут на союзном транспорте – на окраину России или же в чужую страну, выскажут недовольство. Хорошо, если выскажут словами, а если винтовками?

На эту тему был у генерала Миллера разговор с генералом Потаповым. В июне перед высадкой десанта союзников по совету вице-консула Вискерманна он отвел свои войска на правый берег Северной Двины – на всякий случай. Вице-консул объяснил этот маневр предельно доходчиво:

– И среди ваших офицеров есть господа, которые начитались всяких Куприных и Буниных. – Он указательным пальцем покрутил у виска. – Найдется нервный, даст команду на открытие огня по кораблям. А откуда ему знать, что это корабли союзников? От греха подальше, уберите своих людей от берега.

И он убрал. Высаживались американцы без единого выстрела. С берега кто-то выстрелил ракетницей. Ракета желтого дыма взмыла над рекой и с шипением на воде погасла. Ее восприняли как салют в честь высадки первого десанта.

Год спустя тот же генерал Потапов, озлобленный неудачами союзников на фронте, признавался Миллеру:

– Какой же я был дурак, – послушался какого-то негодяя Вискерманна. У нас было столько войск, что мы отбили бы все атаки. А какая была артиллерия!.. Не пустили бы союзников… Ах, вас тогда в Архангельске не было.

– Почему же… был.

– Был ваш двойник, ваше превосходительство. Кстати, куда он исчез?

Генерал Миллер изобразил на усатом лице загадочную улыбку. «Значит, догадывались…»

И сам себе сказал: «Спасибо, что молчали».

О вылете уже не было и речи: взлетно-посадочную полосу так развезло, что по следам от ботинок можно было определить, сколько людей за эти дни подходили к аэроплану. Все они, конечно, нервничали, но по разным причинам. Нервничал подполковник Этертон, получивший очередное воинское звание и повышение по службе за подготовку инженерных сооружений на случай отвода экспедиционных войск из акватории Северной Двины. При подходе Красной армии многие объекты предстояло взорвать.