Русский капкан

Руководство участком – вопреки настоянию Троцкого – Высший военный совет возложил на большевика Михаила Сергеевича Кедрова. Двумя днями раньше, 4 августа, Кедров предложил объединить войска местных Советов в Архангельский район обороны, что и было сделано.

Перед объединенными войсками Кедров поставил задачу:

– Мы должны воспрепятствовать распространению высадившихся иностранных войск как по суше, так и по рекам внутрь страны.

– А как же море? – кто-то бросил реплику.

– И берега моря.

Он тут же огласил директиву из Москвы, полученную только что по телеграфу:

«Советское правительство требует во что бы то ни стало не сдать врагу Котласа».

Каждый, кто был в этом зале на секретном совещании, разделял тревогу Москвы: если Антанта и белогвардейцы Колчака соединятся, они единым северо-восточным фронтом поведут наступление на Москву.

Четко вырисовывались три направления:

Северодвинское – вдоль реки Северная Двина, кратчайший путь на Котлас и Вятку.

Железнодорожное (архангельское) – вдоль железной дороги Архангельск – Вологда.

Петрозаводское – вдоль железной дороги Мурманск – Петрозаводск. Основной удар враг наносит на Вологду и Котлас.

Кедров как руководитель Северо-Восточной завесы строго предупредил участников совещания: детали разговора сохранить в строжайшей тайне.

– Москва, – признался он, – готовит крупные материальные и людские резервы, предназначенные Восточному фронту, в том числе и нам.

Это были его заключительные слова.

Уже на следующий день телеграмма с текстом секретного совещания командного состава Красной армии Северо-Восточного участка завесы лежала на столе у генерал-лейтенанта Миллера, принявшего на себя командование белыми войсками Мурманского края.

Его агентура действовала, как и в предвоенные годы, активно и четко.

Генерал медленно читал список командного состава завесы. Некоторых офицеров и генералов он знал по совместной службе в довоенные и военные годы. Многие из них образцово показали себя на фронте, занимали высокие посты в Белой армии. Но сразу же после вооруженного восстания в Петрограде, когда власть перешла к большевикам и было образовано советское правительство во главе с Лениным, был брошен клич «Отечество в опасности!». Многие офицеры добровольно поступили на службу в Рабоче-крестьянскую Красную армию.

Генерал Миллер был в растерянности. Что их заставило сделать скоропалительный выбор? Чем новая власть их соблазнила? Была ли моральная и материальная заинтересованность? Почему они перебежали в лагерь классового врага? Со времен Древнего Рима известно: патриций никогда не будет плебеем. Это хуже позорной смерти.

По древнеримским меркам, многие добровольцы Красной армии были патрициями, носили генеральские и полковничьи погоны. У них была земля, доставшаяся им по наследству. Была валюта в европейских банках и за океаном.

Чего им еще недоставало? Какие цели они преследовали, поступая на службу к свом вчерашним плебеям?

Ответ генерал хотел получить непосредственно из уст перебежчиков. Но как это сделать? Как заставить их раскаяться?

Лихорадочно работала мысль, хотя внешне Евгений Карлович, как всегда, оставался спокойным и уверенным в своих действиях. Печально, сокрушался он, что даже убежденные монархисты раскололись на два лагеря. Пожалуй, на три. С тех пор как человечество разделилось на враждебные классы, разделились и монархисты: часть, и довольно значительная, не стала служить своему классу, поменяла убеждения. Тому было много причин.

Второй лагерь – самый многочисленный – решил отойти от классовой борьбы и принять убеждения российского обывателя: не трогайте меня и я никого не трону, буду служить той власти, которая предоставит возможность зарабатывать свой кусок хлеба, даст возможность мне и моей семье спокойно жить, не испытывая тревоги за свое будущее.

Генерал Миллер хорошо знал человека, можно сказать, сослуживца, который старался не встревать в классовую борьбу. Этот человек жил в Архангельской губернии, доводился родным братом генералу Алексееву, с годами стал ему полной противоположностью. Он не разрушал, как генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. Он – созидал, укреплял генофонд России. Брат сражался против своего народа: в пламя войны посылал русских мужиков, и они гибли десятками и сотнями.

Алексеев-ученый избрал своей профессией заботу о русском лесе – великом богатстве народа, дающем человеку здоровье и могущество.

Этот человек избрал место для своих научных изысканий в глубине тайги, за сотню верст от губернского города, на берегу быстротекущей незамерзающей речки. Железная дорога, связавшая Вологду и Архангельск, дала жизнь поселку, получившему название от большого лесного озера.

На географической карте России появилась железнодорожная станция Обозерская. Отсюда относительно легко (в мирное, спокойное время) добраться до трех столиц, включая столицу губернии.

Этим соображением и руководствовался ученый, выбирая себе на многие годы (получилось на всю жизнь) местожительство.