Русский капкан

– С ними уже крепко поработали люди генерала Миллера, – уточнил Насонов. – В офицерской сумке, которую у меня отобрал ваш патруль, я захватил с собой список «шенкурят», действующих на территории Онежского уезда. Список в пакете. Вместе с другими документами.

– Комендант мне доложил, что в ваших вещах нет никакого пакета.

Насонов переменился в лице. Ведь в этом же непромокаемом пакете был также список личного состава и вооружения белых войск на Онежском направлении.

– Товарищ командарм, вчера вечером я развязывал сумку, мне нужен был бинт, чтоб перевязать рану взятому в плен американцу, пакет был на месте.

Командарм вызвал коменданта штаба.

– Товарищ Лузанин, вам передавали вещи товарища Насонова?

– Так точно. В мое распоряжение поступила киса задержанного прапорщика Насонова и карабин, изъятый у партизана Тырина. Карабин товарищу Тырину возвратили. Партизан без претензий. Немного пострадал американец. Так он сам виноват. На нем была добротная обувь. Бойцы не могли остаться равнодушными…

– О мародерстве комендантского взвода будет разговор особый, – предупредил командарм.

– И местное население не имеет претензий.

– Кто принимал жалобы?

– Жалобы отсутствуют.

– Понятно… Пока вы свободны. А пакет ищите. Из штаба бумаги без моей визы не выносятся.

После коменданта был вызван следователь особого отдела. Командарм приказал ему установить, кто прикасался к документам прибывшего из-за линии фронта прапорщика Насонова.

У командарма было подозрение, что в штабе действуют вражеские лазутчики. Кто они, предстояло установить.

С некоторых пор стали исчезать документы, которые могли представлять интерес для неприятеля.

Армия пополнялась новыми людьми. Принцип добровольности применялся недолго. Наиболее прогрессивная часть офицерства, близко стоявшая к труженикам города и деревни, уже весной 1918 года добровольно вступила в Красную армию. Но количество фронтов увеличивалось, непрерывно требовалось пополнение. Мобилизация населения, способного держать в руках оружие, стала в России обыденным явлением. В Красную армию были мобилизованы не только сторонники советской власти. Это создавало благодатную почву для шпионажа.

Вскоре в людных местах – на вокзалах и на пристанях – пестрели призывы и листовки «Берегись шпионов!» В казармах и в заводских цехах их зачитывали вслух. Листовки заставляли пристальней вглядываться вокруг, вслушиваться в слова митинговых и не только митинговых речей, находить в них потаенный смысл.

Штабные документы учитывались особо. В полках работала секретная часть. В ее сейфах хранились важные и особо важные документы. Один из них непосредственно касался прапорщика Насонова.

Командарм ознакомил Георгия с перехваченной шифровкой, полученной из-за линии фронта. Это была инструкция генерала Миллера, адресованная какому-то своему агенту, но не Насонову:

«Я поручил вашему другу разыскать вас и на какое-то время затаиться, а если представится возможность, вернуться в Вельск. Там работает особый отдел…»

– И вы поспешили сюда.

– Тревога закралась. Появилось предчувствие близкой опасности. В штабе генерала Миллера с некоторых пор стали ко мне относиться настороженно, хотя и встревают улыбчиво и по-дружески пожимают руку. Но я чувствую, отношение ко мне переменилось. Видно, в мое отсутствие шла обо мне речь, и генерал Миллер отказал мне в полном доверии.

– Что ж, вполне логично. Это уже, товарищ Насонов, свидетельство вашего профессионализма, – заметил командарм. – У разведчика особое чутье на опасность. Надеюсь, учителя генерала Миллера вам преподавали предмет «Психология лазутчика»?

– Мы даже сдавали экзамен…

– То был еще не экзамен, а всего лишь зачет. Экзамен будет впереди. Вчитайтесь в текст.

Шифровка, отпечатанная на папиросной бумаге, гласила: «Всем военным комендантам Северного округа задержать прапорщика Насонова Георгия Севельевича и под усиленным конвоем доставить в штаб контрразведки. Подпись: верно – генерал-лейтенант Миллер».

Строкой ниже:

«При задержании немедленно поставьте меня в известность. Ни под каким предлогом не отпускать».

На шифровке была отметка командарма: «Читал».

– Объясните, Георгий Савельевич, если у вас есть свое предположение, по какому поводу генерал Миллер вас, преданного ему лазутчика, намеревается задержать и под усиленным конвоем доставить в контрразведку? Вы где в эти дни находились?

– Между Обозерской и Плесецкой. Двое суток провел в Емецком полевом лагере. Сюда янки перебросили с рубежа Исакогорка штурмовую группу 339-го пехотного полка. Группу будет сопровождать огнем артиллерии трофейный бронепоезд. Наступление намечено вести по железнодорожной линии. Да по-другому тут и нельзя: почти везде непроходимые болота. Так что у белых вся надежда на успех – на трофейный бронепоезд.

– Откуда он взялся? По нашим сведениям, бронепоезд приведен в негодность партизанским отрядом Рикасихи.

– Не совсем так, – возразил Насонов, – бронепоезд отремонтировали рабочие депо станции Исакогорка. Помогали им американцы, солдаты 310-го инженерно-саперного полка.

– И железнодорожники согласились ремонтировать?