Русский капкан

Приходили ясновельможные паны-поляки, царями на Руси ставили ненавистников русского народа, и народ выстреливал их пепел в ту сторону, откуда они пришли.

Всего лишь век назад Европа пыталась поставить Россию на колени.

А теперь уже весь враждебный мир пытается разграбить Россию, что было кровью завоевано.

«Не дают нам жить по-человечески. Но мы – живем! Мы же русские…» – Так рассуждали два русских мужика – один в должности командарма, другой – в должности рядового партизана, и оба в равной степени крепкие по духу.

Все главное вроде уже было сказано. Уточнялись только некоторые детали задумки партизана Зерчанинова.

Смелая и умная задумка превращалась в материальную силу.

За окном бушевала пурга. Затаившийся, выжидающий, без единого огонька волостной центр Вельск тонул в непроглядном мареве.

Командарм достал из нагрудного кармана часы, задержал взгляд на золотых, ручной работы стрелках, щелкнул массивной крышкой, словно закрывал портсигар.

– Без десяти два, – сказал командарм. – К утру будем в Погосте. Оттуда выйдут лыжники…Вы их поведете в указанное место. Там уже стоит батарея трехдюймовок.

Ровно в два часа ночи в кабинет вошел высокий гладко выбритый человек в меховом комбинезоне, в унтах, обтянутых ремешками, на меховом шлеме – продолговатые авиационные очки.

– Товарищ командарм, аэросани готовы…

– Я еду не один.

– Сколько прикажете взять?

– Нас будет четверо, – сказал командарм. – Дополнительно берем вот этого товарища, – показал на стоявшего у порога партизана.

– А кто четвертый?

– Начальник разведки. Хватит горючего до Погоста?

– Если не застрянем… На реке сугробы в два метра…Наледь. Не побить бы лыжи…

– От вас зависит.

– Придется на пониженной скорости.

– К утру не успеем.

– Тогда мы прямо – на Важскую Запань.

Но прямо, чтоб Вага осталась километров на пять слева, не получилось. Волнистые сугробы, схваченные морозом, не давали набрать нужную скорость. Машину трясло, как человека в ознобе.

Шли вниз по застывшей Ваге. Кромешную тьму рассекал мощный луч прожектора, снятый с французской подбитой канонерки.

Аэросани прыгали с сугроба на сугроб. За ревом мотора фирмы «Рено» пассажиры, беседуя, старались перекричать друг друга.

Для партизана здесь все было ново. «Вот бы такую технику на вылазки!» – мечтательно думал Зерчанинов, глядя в забиваемое снегом толстое стекло. Он старался не терять ориентиры. Местность ему знакома с детства.

Справа должна была показаться деревня Палкинская, слева – Филяевская.

Но кругом – белым-бело. Впереди какие там ориентиры? Белый поток снега, как вода водопада, летел навстречу. Сзади, за кабиной, лопасти винта перемалывали снежную пыль.

Чуть было не застряли перед самым Погостом – в Пайтовской Запани.

Аэросани наскочили на присыпанную снегом недавно срубленную елку. Кто-то спешил встречать Новый год, но свирепая вьюга заставила бросить зеленую красавицу.

В Погосте, как было приказано, собрались представители частей и отдельных подразделений.

Еще месяц назад Шестая Красная армия вела упорные оборонительные бои сразу на трех участках Северного фронта – сдерживала натиск интервентов на Онежском, Железнодорожном и Двинском направлениях. Превосходство было на стороне Антанты.

Нашей разведке (в чем немало поспособствовали лазутчики генерала Миллера, перешедшие на сторону Красной армии) удалось установить наличие сил противника. Вражеские силы были несопоставимо огромны.

Наличие одного только оружия поражало воображение.

На Онежском направлении интервенты и белые войска сосредоточили 900 штыков, 24 пулемета, 4 бомбомета.

На Архангельском – 750 штыков, 12 пулеметов, 3 легких и одно тяжелое орудия.

На Шенкурско-Вельском – 1350 штыков, 260 сабель, 27 пулеметов, 8 автоматических ружей, 11 легких и 2 тяжелых орудия.

На Плесецко-Селецком – 2000 штыков, 80 сабель, 24 пулемета, 44 автоматических ружья, 4 легких орудия.

На Северодвинском – 2600 штыков, 70 сабель, 12 пулеметов, 4 легких и 2 тяжелых орудия.

На Пинежском – 800 штыков с 19 пулеметами.

В Печерском районе противник имел (в основном Белая армия) 900 штыков. Кроме того, в резерве было 30 000 штыков, 410 сабель, 154 пулемета, 124 автоматических ружья, 48 легких и 11 тяжелых орудий.

Все эти данные хранились в сейфе секретной части штаба армии.

Свои силы и средства командарм не доверил даже сейфу с двумя замками под охраной часовых.

Лазутчику, чтоб добыть точные данные о личном составе и вооружении Шестой Красной армии, надо было посетить все роты и батареи этого объединения, а чтоб здесь побывать, пришлось бы исходить сотни километров таежных дорог.

Но не дремали армейские чекисты. Их называли по-старинке – контрразведчиками. Они быстро научились выявлять вражеских лазутчиков, допрашивать, а в отдельные моменты, не терпящих отлагательства, применять к ним высшую меру социальной защиты. (Тогда эта загадочная фраза только входила в обиход, и уже не расстреливали, а «применяли высшую меру социальной защиты».)

Сведения о своей армии командарм держал в голове – она была надежней стального сейфа с секретными замками.