Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)

«Азбука коммунизма» провозглашает как высшую степень общественной справедливости «равную плату» для всех видов трудовой деятельности. Мол, «академик и герой, и мореплаватель, и плотник» должны оплачиваться одинаково. Ясно, что такое утопическое суждение противоречит простому здравому смыслу. Да, сегодня в нашей расхристанной стране эстрадные проститутки и гомосеки, футболисты и теннисисты получают многажды больше любого академика или плотника, но это явное уродство все же не может оправдать уравниловку.

Сочинение это, с нашей точки зрения, следовало бы назвать «Азбукой сатанизма», столько тут бесовской злобы, но это уж на чей вкус.

«Азбука коммунизма» не потеряла своего значения и по сей день. Вот почему ее содержание стоит вспоминать в современных, совершенно новых исторических условиях. Не надо повторять ошибок прошлого.

Сталинская контрреволюция, внутренняя и внешняя, и арбатские дети

Бывает, нередко бывает в литературе, что произведение, вызвавшее невероятный шум и читательский успех при своем появлении, вскоре напрочь уходит от всякого общественного внимания, оставив после себя только самый факт того громкого и краткого успеха. Именно такую судьбу получил роман А. Рыбакова (Аронова) «Дети Арбата», изданный впервые в 1987 году и продолженный романом «Тридцать пятый и другие годы» в 1988-м.

Книги сразу сделались (как, впрочем, и многое тогда!) пресловутым «дефицитом», многолюден был хор восторженных критиков (весьма, впрочем, однообразных по составу). Почему же?

Скажем сразу, и вполне недвусмысленно – случайностей в общественных явлениях такого рода не бывает. Значит, автор сумел заинтересовать общество, высказал вслух нечто такое, о чем до него не знали или не говорили. Рыбаков-Аронов был еврейским патриотом, именно с этой точки зрения он описал то, что мы теперь называем сталинской контрреволюцией, как в середине тридцатых годов Сталин кровавыми усилиями заменил всевластие Коминтерна на советско-патриотическую державность. Рыбаков описал это с сугубо отрицательным знаком, эту точку зрения разделяют и поныне многие его единомышленники у нас и за рубежом. Тогда же это было ново.

Но не только. Рыбаков взрослым человеком пережил ту эпоху, многое знал и видел, а главное – в переломное время конца восьмидесятых годов впервые рассказал обществу о многих делах и людях, о которых большинству его читателей было известно очень немного. Вот почему тогдашними согражданами Рыбакова его беллетристика воспринималась как некое историко-политическое откровение.

Скороспелое то впечатление современников всячески подогревалось неумеренными восторгами либерально-еврейской критики. Простенькая проза Рыбакова выдавалась ими не только как правдивейшее истолкование отечественной недавней истории, но и как художественный шедевр. Теперь-то, когда газетная пыль времен давно осела, авторы тех восторгов стараются их не вспоминать и тем паче не переиздавать (например, самый заметный из той среды – Лев Аннинский). Но тогда, на исходе суматошных восьмидесятых, только один критик кратко выразил суть рыбаковской, так сказать, эстетики – это покойный ныне Вадим Кожинов. Он ядовито заметил, что тайные разговоры Сталина с Ягодой напоминают, как Дюма-отец описывал заговорщические беседы кардинала Ришелье с коварной Миледи… Верно, хотя Дюма все же талантливее Рыбакова.

Теперь, когда шум забыт, можно говорить о том спокойно. В те поры мы назвали книгу «Дети Арбата» не иначе как «Дети Арбатова», в честь видного героя «перестройки» Георгия Арбатова, бессменного советника Брежнева-Андропова-Горбачева. Нельзя теперь не признать, очень точная была поправка заглавия! И рыбаковские обитатели Арбата, и современные роману Арбатовы в равной мере не любили Сталина и являлись либеральными коммунистами с четкой прозападной направленностью.

А. Рыбаков попытался создать эпос той эпохи. На первом плане, конечно, высшие деятели партийного руководства и Лубянки, но не забыты и рядовые советские интеллигенты, и даже приангарские колхозники. Замах широк, поэтому интересно, какие же общественные вопросы той поры заняли главное внимание автора?