Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)

Конечно, фабрики-кухни – дело будущего, их еще надо было создать. А вот законы коммунистического царства о семье были созданы сразу, уже в пору написания бухаринского учебника. Прежде всего, отрицались церковный обряд венчания, законным считался лишь брак, записанный в соответствующем районном учреждении. Зато с немыслимой широтой облегчалась процедура расторжения брачных уз. Развод теперь осуществлялся предельно просто и быстро – всего лишь по заявлению одного из супругов. Это кажется невероятным, но так было: достаточно мужу или жене зайти в соответствующий отдел исполкома и заявить о расторжении брака по его желанию, как этот брак сразу же и окончательно расторгался. Да, так было и продлилось довольно долго.

Конечно, семейные устои и традиции в православной Руси были крепки, поэтому дикими новшествами пользовались немногие, но среди части молодежи, в особенности комсомольцев, это процветало. В двадцатых годах возникло немыслимое ранее дело об изнасиловании. Один молодой человек поспорил с приятелями, что добьется близости девушки, она отвергла ухаживания, пока он не предложил ей вступить в брак. Она согласилась, а на другой день по заключении брака и, так сказать, брачной ночи молодой человек пришел в загс и брак этот расторг. Но оказалось много свидетелей, дело получило огласку. Возник общественный интерес к дикому случаю, дело перешло в суд, и негодяя признали виновным, определив преступление как форму изнасилования. Судебный казус такой был, разумеется, исключительным, но сколько судеб людских было искалечено при сходных обстоятельствах, не сосчитано никем, но ясно, что было их немало.

Все это законодательство, как и призывы Коллонтай, выступавшей тогда от имени компартии с проповедью «свободной любви», не могли не оказать развращающее влияние на молодежь. В романе «Как закалялась сталь» описано, как некий небольшой молодежный вожак обращается к девушке: «Если ты сознательная комсомолка, то сперва удовлетвори мою половую потребность, а потом уж спи». Чудовищную «свободу разводов» Сталин смог отменить лишь на исходе тридцатых годов. Но тогда Бухарин и Преображенский были уже накануне своего конца.

Уничижительное отношение к русскому народу русофобия были не только в основе идейных воззрений Маркса и Ленина, но и реальной практикой коммунистического государства в России в 20-х – начале 30-х годов. В «Азбуке» отчетливо проповедуется, что русский народ якобы имел преимущественное положение в Российской империи и даже угнетал другие народы страны. Например: «Царское правительство преследовало евреев. Не давало им жить по всей России, не пускало на государственную службу, ограничивало поступления в школы, устраивало погромы. Одним словом, когда в государстве одна нация пользуется всеми правами, а другая – только частью этих прав, если одна более слабая нация насильно присоединена к более сильной, это – национальное угнетение и национальное неравенство».

Среди «угнетаемых» русскими народов в многостраничной «Азбуке» упоминаются только евреи и малороссы («украинцы», которых в дореволюционной России не существовало).

О них есть лишь одно краткое упоминание, зато о евреях – часто и подробно. Вот, например: «К числу наиболее опасных видов национальной травли относится антисемитизм», который, и это особо отмечено, «есть один из видов борьбы с социализмом» (стр. 172). В условиях Гражданской войны, когда составлялись эти указания, подобное обвинение приравнивалось к «контрреволюции» – со всеми вытекавшими отсюда политическими последствиями. В том же году, когда писалась «Азбука», был принят особый декрет о борьбе с антисемитизмом, по которому всех «погромщиков» полагалось «ставить все закона». Заметим, что в отношении украинцев, тунгусов (это эвенки, они тоже почему-то названы) и всех прочих «угнетенных народов» таких исключительных мер по защите их «равноправия» никакими декретами не предусматривалось. Значит, были народы, так сказать, более равные, чем иные.

Вывод сделан четкий: все национальное, всюду, везде и всегда – безусловно, плохое, отрицательное явление, ибо только пролетариату принадлежит «весь мир, все его богатства», а пролетариат, как провозглашено еще в «Коммунистическом манифесте», не имеет своего отечества. Со всеми национальными проявлениями следует бороться…