Русский лабиринт (сборник)

– Зачем по ветру? Ветер и так навстречу дуть может, кстати, понижая скорость. По секундомеру и столбам. Так и вышло – один километр за полминуты.

– Ка-а-ким столбам? – Пожилой тракторист уже давился смехом. – Телеграфным?

– Ну блин, Фомы неверующие, честное слово. По верстовым, знамо дело. Шел, как крейсер.

Станислав не выдержал, отошел к столу, налил из Андрейкиной бутылки чего-то красного и залпом выпил. Любаня вопросительно посмотрела на Станислава.

– Не, просто класс. Я так уже годами не расслаблялся, – сказал, отдуваясь, Станислав. – Веселый парень ваш Андрейка. Как ты тут, не скучала?

– Да уже начала немного. – Любаня чуть игриво улыбнулась.

Подошли, досмеиваясь, мужики, держа в руках шампуры – шашлык был готов. Андрейка сел за стол, Лида грозно посмотрела на него, но наливать не воспрепятствовала. Выпили за родителей, потом снова за «совет да любовь», потом за деток, резвящихся вокруг стола, потом Станислав предложил поднять рюмки за Родину, и это прозвучало не пафосно и не фальшиво, а в самый раз. Родина – это люди, а вокруг сидели такие простые и такие разные, но настоящие люди, что было ясно – Россия здесь. Может, даже наверняка не только здесь, а много где еще, но не в Москве, не на Рублевке, а именно здесь, на тесном участке при небольшом домике, где теснота не замечалась из-за какой-то другой, главной широты – той, что внутри. Выпили серьезно, с осознанием. Запелись песни. Начала Любовь Николаевна – Наташа была права, голос был у нее высокий, сильный, чистый. Бабы звонко подхватили, мужчины вступали не сразу, по одному.

Хазбулат у-у-да-лой, бе-дна са-а-кля тво-о-я, —

стройно и протяжно неслось над душами. Отпели, без перерыва пошло «Вот кто-то с горочки спустился», потом пошли песни все больше про женскую долю: «Виновата ли я», «Рябина кудрявая», «Ивушки». Мужчины стали понемногу собираться у не потухшего еще мангала. Андрейка, пока Лида не видела, прихватил желтую бутылку – там, как и в красной, была местная бормотуха, забористая донельзя.

– Хороший шашлычок вышел, – сказал, закуривая, пожилой тракторист.

– Это, Семен, Станислав замачивал, – отдал должное автору Александр Викторович.

– Молодец. Городской, а понимает. – Семен кивнул Станиславу.

Станиславу было приятно признание лотошинских мужиков.

– Мастерство не пропьешь.

– Это точно, – вступил Андрейка, – а вот, к примеру, ты пробовал пьяных лягушек?

Мужики насторожились – смеяться после сытного мяса было бы нелегко.

– Как во Франции, что ли? – переспросил Станислав.

– И почему пьяных? – удивился Юра.

– А ты сам пробовал? – начал с главного Семен.

– Я-то нет, а вот на Украине был случай – при Махно, – специально напаивали лягушек.

– Зачем? – спросили все чуть ли не хором.

– А журавлей так приманивали. Нестор-то Иваныч много золота пограбил, а когда красные его прижали, почитай, окружили, золото как-то спасать надо было. А золото в лесу схоронено, а вокруг красные – ну вот и придумал Махно золото через журавлей эвакуировать.

Мужчины переглянулись.

– Как это – через журавлей? – за всех спросил Станислав.

– Какие вы недогадливые, честное слово. Ну журавли же в лесу, на болоте гнездуются, так? И лягушками из этого болота питаются. Так вот махновцы ловили лягушек, бросали их в жбан с водкой, а потом отпускали. Они спиртовались и внутри и снаружи, ну а журавель такую лягушку слопает и закосеет. Потом, пока он, журавель то есть, пьяным валяется, к его лапе привязывали мешочек с золотом, ну так всю стаю подвязали, а потом они с махновским золотом на юг подались, а красные с носом остались. Только потом доедали лягушек, каких журавли не поймали, говорили, что вкусно так – оху…ть.

Грохот смеха заглушил песни за столом. На ногах остался стоять только сам Андрейка – остальные повалились на траву. Андрейка налил себе бормотухи и довольно выпил, оглядывая веселыми глазами корчившихся мужиков.

– Подожди, подожди, – первым пришел в себя Семен, – а как же… – Семен опять затрясся. – А как же… Махно свое золото-то найти думал, если журавли тогой…улетели.

Андрейка посмотрел на него, как на маленького.

– Ну знал он примерно, куда они на осень улетают. Местный колдун там или, как его, ведун подсказал, что в Африку.

Встававший было на ноги Семен рухнул снова. Остальные даже и не пытались встать, начинались колики.

– А… Аф-фри-ка боль-ша-я же, – прохрипел Юра, – где ж там сво-своих-то журавлей… отыс-с-кать?

Андрейка налил себе еще.

– А для этого специальные карты делают. Где кто гнездится, куда кто летает на отдых, зимовку то есть. Искать, конечно, надо потрудиться, но все ж лучше, чем красным отдавать, честное слово.

– Представляю картину, – сказал Станислав, все-таки поднимаясь и отряхивая траву со штанов, – лежат на лугу бухие вдрезину журавли, кто-то гармонь достал, журавлихи стриптиз на столах струячат, а главный у журавлей – так это Махно говорит, ты, говорит, атаман, и я атаман, гулять будем на твое бандитское золото. Дай бутылку, Андрей, запить все это надо.