Русский легион Царьграда

Волхв многому научил его. Научил и этому. «Сухая кожа, – говорил он, – сама пьет воду, а себя останови на двух глотках, не удержишься, возьмешь больше – осоловеешь, и тогда ты – не воин».

Мечеслав проломил прибрежный камыш – пусть видят, где он вошел в речку, – пал в воду, пил ее кожей, со стоном позволил себе только два сладких глотка. Поднялся и, не скрываясь, вдавливая сапоги в илистое дно, пошел к середине речки. Когда воды стало ему по грудь, нырнул. Под водой немного проплыл вперед, затем повернул вправо и назад. Вынырнул он неподалеку от того места, где вломился в реку.

Истекало время, необходимое усталой погоне, чтобы нагнать его. Сейчас они появятся… Что у него против них? Меч и нож. Но что они против стрелы? Куски неповоротливого железа. Сахаман, когда начали еще подкрадываться к стоянке печенегов, велел луки и колчаны оставить при конях. Разумное решение. Семерым даже лучшим русским лучникам никогда не суметь в открытом пространстве перестрелять пять десятков степняков. Руссы, начавши такую глупую перестрелку, не успели бы отнять у них даже своего погибшего числа.

Печенеги подошли к пролому в прибрежном камыше, сделанному им. Добрые воины! Мечеславу пришлось во второй раз с уважением подумать о них. Испепеленные, как и он, жаждой, они не бросились к воде. Нет! Рядом с камышовым проломом и оберегая его, в речку вошел один, зачерпнул воду кожаным колпаком-шлемом, стал жадно пить. Зачерпнул и во второй раз, но, остановленный гневным окриком, вылил воду на себя. «Видать, у них и свои волхвы есть», – подумал Мечеслав. Остальные с луками наготове стерегли пространство слева и справа. Так, охраняемый каждый двумя, они напились и гуськом вошли в пролом. Мечеслав подождал и, крадучись, пошел за ними.

Кочевники еще на утренней заре, когда он показал им себя во весь рост, заметили, что лука на нем нет. Теперь они не боялись удара стрелы в спину, шли по его четким следам торопливо и слишком шумно, поэтому к замыкающему их цепочку воину Мечеслав довольно легко подкрался сзади. Левой рукой зажал ему рот, правой всадил нож в горло, бережно притопил тело в воде, которой было по колено. Увидел выроненный лук, захотелось ему взять хоть одну стрелу – как вовремя пришлась бы! – и он, согнувшись, стал поворачивать притопленное тело, чтобы срезать колчан. «Не стой на месте»! – грянул в голове громовой голос волхва, Мечеслав вздрогнул и увидел, что из-за кустов появился еще один печенег.

– Эй, Камаи! – крикнул степняк, но, опознав русса, осекся. С ощущением собственной гибели, не имея ни одного мгновения, чтобы выпрямиться, Мечеслав снизу вверх метнул нож, подаренный Ормом. Сверкающее жало вонзилось в глазницу печенега, он вскрикнул, упал. Затрещал камыш, у виска Мечеслава просвистела стрела.

– Ы-Ы-Ырах! – прокричал с досады третий печенег, накладывая следующую стрелу. Мечеслав, понимая, что уже не успеет вынуть из ножен меч со спины, в прыжке бросился ему под ноги, потянул их на себя. Печенег, не ожидая этого, завалился. Стрела ушла в небо. Перевернувшись, степняк попытался встать. Радимич прыгнул на него сверху и, обхватив руками голову, стал заламывать ее назад. И тут же почувствовал острую боль в боку, а затем в бедре; печенег сумел вынуть свой нож и теперь наугад наносил им удары. Это и погубило его. Мощные мышцы его шеи на мгновение ослабли, Мечеслав, теряя последние силы, резко рванул на себя голову врага, раздался хруст позвонков, тело обмякло, голова безвольно уткнулась в илистое дно речки.

Он не помнил, как добрался до песчаного берега, и не знал, сколько времени пролежал в забытьи. Очнулся оттого, что кто-то оросил его лицо прохладной водой.

– Мечеслав! Мечеслав, друже!

Открыв глаза, увидел перед собой склоненное лицо Сахамана.

– Насилу отыскали тебя, я уж извелся весь. Почто не кликнул меня, когда коня под тобой свалили? Эх, друже!

– Печенеги? – тихо произнес Мечеслав.

– Печенеги пеше недалече от нас ушли. Как помощь пришла, навалились на них. Побили многих, молодых в полон взяли, менять будем. Одно худо, Мала Кривого, Аймо Чудина, Смаги, Збыслава, Борко и Меши нет боле с нами, – сказал Сахаман. – А ты постарался на славу, вона сколь их живота лишил. Да, вот нож твой, прими, – Сахаман вложил в руку Мечеслава рукоять ножа.

– Доб-ро, – прошептал Мечеслав. Лицо друга в его глазах расплылось и тьмою покрылось.

Глава одиннадцатая

И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогали люди от голода и жажды.

Радзивиловская летопись.