Русский легион Царьграда

«Господи, как хочется увидеть ее глаза, услышать голос, обнять, прижать к себе», – думал Мечеслав, глядя на приютившиеся у горы домики и представляя свою встречу с Мануш. Хлестнул коня плеткой, принуждая его мчаться к селению еще быстрее. Подъехав к знакомому дому, ввел коней во двор, привязал их к одному из деревьев. Преодолевая волнение, подошел к двери и отворил ее. Минодора в темной одежде сидела на скамье и что-то вышивала на куске ткани. Услышав скрип двери, она подняла глаза, но во взгляде ее Мечеслав не увидел радости, которая переполняла его, и сердце сжалось. Поздоровавшись, он подошел к женщине и дрогнувшим голосом спросил:

– Что с Мануш, где она?

– Нет больше Мануш, – сказала Минодора, закрывая лицо ладонями. Кусок ткани, выпавший из ее рук, скользнув по коленям, упал на пол.

– Почему нет? Что? Что случилось, матушка Минодора?!

– Нет ее больше, и в этом наша с тобой вина! – сказала Минодора. Отняв ладони от лица, она с укором посмотрела в глаза Мечеславу. – Мор был у нас. Говорят, из Сирии пришла болезнь эта, многие умерли – и работница-рабыня, что на твои деньги куплена, и старик Мардарий со своею старухой, и моя Мануш… – на глазах Минодоры появились слезы. Она отвернулась от Мечеслава и продолжила свой горестный рассказ:

– Не смогла я спасти ее, слаба она была после родов. – Мечеслав, пораженный горем, не сразу понял, о чем говорит Минодора. – Ребенка вашего я спасла, а вот ее не сумела. Немало бедняжке стерпеть пришлось: и стыд, и разлуку, и мою брань, и укоры соседей, но не захотела она избавиться от ребенка, зачатого с тобой. Селяне не опозорили ее только из благодарности ко мне, я долгие годы лечила их и их детей от болезней. Мануш все это время ждала тебя, до последнего вздоха своего ждала. Верила, что вернешься, в бреду имя твое повторяла, да так и умерла. А перед смертью крестик тебе передала, соседа нашего Георгия за ним в город посылала. Просила тебя веру христианскую принять, чтобы могли вы с ней на том свете встретиться и вместе быть! – Минодора встала и направилась в соседнюю комнату.

Мечеслав остался на время один со своим горем, ком подкатил к горлу, и только шаги возвращающейся Минодоры не позволили ему дать волю скорби. Вернулась Минодора с маленькой шкатулкой. Поставила ее на стол, открыла и, вынув серебряный крестик, протянула его Мечеславу. Взяв распятие, Мечеслав сжал его в ладони, сел на скамью, уронил голову на стол и зарыдал горько, безутешно. Вдруг раздался громкий детский плач. Мечеслав поднял мокрое от слез лицо. Минодора ушла и вскоре появилась, держа в руках сверток. Она неторопливо подошла к Мечеславу, сердце в его груди учащенно забилось. Женщина осторожно протянула ему сверток.

– Это твой сын, – сказала она. Мечеслав с трепетом в душе взял в руки завернутое в ткань дитя.

– Сын! Чадо мое! – проговорил он, с нежностью разглядывая светловолосого младенца, смотрящего на него большими, темно-карими, как у Мануш, глазами. Ребенок протянул ручонку, пытаясь дотянуться до его русой бороды. Мечеслав склонил голову, дотянулся губами до маленькой ладони с пухлыми короткими пальчиками, поцеловал. Младенец заплакал. Минодора подошла и протянула к ребенку руки. Мечеслав стоял, прижав к себе дитя, не желая расставаться с ним, его невидящий взор ушедшего мыслями в себя человека был направлен мимо Минодоры.

– Мечеслав, дай дитя мне, я его успокою! – проговорила Минодора. – Мануш просила передать, чтобы ты жил счастливо и нашел себе жену, а она будет радоваться за тебя на небесах. – Минодора посмотрела в глаза Мечеслава, пытаясь понять, слышит ли он ее. Ребенок продолжал тихо плакать. – И еще забыла я сообщить тебе, что приезжал помощник стратига с воинами, они разыскивали тебя, – сказала Минодора и, помолчав, спросила: – Ты останешься здесь? – в ожидании ответа она тревожно переводила взгляд с лица Мечеслава на ребенка. Глаза Мечеслава ожили:

– Нет, без Мануш я не смогу! Здесь все будет напоминать мне о ней. Уйду на Русь! – ответил он.

– Мечеслав, отдай сына мне, это все, что осталось у меня от Мануш. Если ты заберешь его, я буду совсем одна на всем белом свете, а ты еще сможешь найти свое счастье. Прошу, верни мне его!

Не дождавшись ответа от Мечеслава, вновь погрузившегося в раздумья, она продолжила:

– Ребенок может погибнуть в дороге, он слишком мал и слаб, чтобы вынести длинный путь. Он подвергнется многим опасностям, если будет с тобой! Не забирай его, Мечеслав! Прошу тебя! – со слезами на глазах просила Минодора.

Детский плач прекратился, младенец успокоился и теперь, прикрыв глаза, тихо посапывал, наслаждаясь своими детскими снами. Мечеслав глянул на спящего ребенка, поцеловал его в теплый лобик и отдал Минодоре. Она, взяв ребенка, прижала его к своей груди.

– Как нарекли дитя? – спросил Мечеслав.

– Мануш дала ему имя твоего друга, как хотел ты, и назвала его Сахаманом, а священник при крещении дал ему имя Дементий.

Мечеслав вышел во двор и вскоре вернулся с двумя туго набитыми кошелями.