Русский Лондон

Я встретил в Сен-Джемсском Парке много прогуливающихся обоего пола, и наслышавшись о необыкновенной красоте Англичанок, пристально вглядывался в проходивших женщин. Есть лица миловидныя, красивыя, умныя, особенно у черноглазых; но большинство, как и везде, состоит из ординарных. Притом Англичанки вовсе не умеют одеваться: вещи на нихъ хорошия, тонкия, богатыя; но все это сидит, какъ будто взятое на прокате. ~~~

Д. А. Милютин.

С выезда из Дувра начинается прекрасная местность. Дорога, гладкая, как паркет, пролегает как будто среди одного непрекращающегося парка. Везде земля отлично обработана, нигде не пропадает ни один клочок. Как луга, пастбища, рощи, парки содержатся тщательно, чисто! Какая свежая, яркая зелень! Трудно передать приятное впечатление, которое производит подобный край. Несмотря на то что погода совершенно была неблагоприятная, нельзя было не любоваться живописными видами долин и холмов, чистотою деревень, благосостоянием жителей – везде и по всему заметно было, что здесь живет народ трудолюбивый, чрезвычайно аккуратный, расчетливый, заботливый. В деревнях все было тихо, редко слышишь голос человеческий, всякий занимается своим делом, как будто весь край населен немыми. Это придает какое-то уныние, монотонию. Но когда увидишь чистенький деревенский домик с прозрачными стеклами, через которые видны чистенькие занавески и белокуренькая головка над книгою или седая голова с очками над огромным листом газеты, – право, позавидуешь благополучию подобного края.

Какая резкая, невыразимая противоположность с Италией. Там улицы набиты праздным, оборванным народом, дома без рам, грязные, с дверьми всегда настежь, всякий крик и шум на улице; здесь на улице редко увидишь человека без дела, все сидят по домам, крепко-накрепко закрытыми, у всякой двери медный молоток или кольцо, или звонок, никто не прерывает молчание. Там, несмотря на щедроту природы, везде видна нищета, грубость, невежество; здесь, при всей скупости природы, под серым небом, в атмосфере вечно туманной, все дышит благосостоянием, хорошим устройством, одним словом, европейской цивилизациею. Можно было бы много еще выставить резких противоположностей, но нет на это времени. Путешествуя так скоро, как я, особенно теперь, едва достаточно времени на то, чтобы набросать легкий очерк виденных предметов…

Въехали в Лондон, не заметив этого, потому что город, так сказать, сливается с предместьями, которые почти ничем не отличаются от Саутварка, т. е. части Лондона, лежащей на правой стороне Темзы. Поэтому мне даже не хотелось верить, что мы уже в Лондоне, который я совсем иначе представлял себе. Мы ехали по широким прямым улицам. Дома построены совершенно так, как я уже описывал прежде, т. е. из кирпича, большей частью желтого или темного, без штукатурки. В иных улицах перед домами с обеих сторон род палисадников вроде тех, что в Москве в Садовой. Однако же, несмотря на то что дома так некрасивы, темны и мрачны, и эта часть города производит какое-то впечатление грандиозного. Несмотря на чрезмерную широту улиц, трудно было скоро ехать от множества экипажей разного рода, верховых и пешеходов. Это многолюдство, движение и множество экипажей увеличивается по мере приближения к центру города, так наз[ываемому] Сити.

Трудно вполне описать все, что с первого раза представляется нового глазам путешественника, въезжающего в первый раз в такую столицу, которая мало имеет общего с другими столицами Европы. Тут все имеет свой особенный характер, свой оригинальный покрой, свою собственную манеру: и дома, и экипажи, и даже физиономии, походка, вывески – все здесь особое. Во всем англичане представляются народом самобытным, оригинальным, ничего не заимствовавшим у других. От этого Лондон производит с первого раза такое впечатление, в котором трудно отдать отчет. Он не нравится вам, как другие красивые столицы, но поражает своею грандиозностью, развитием жизни общественной, движением промышленности и торговли, признаками богатства и роскоши. Атмосфера туманная, сырая, наполнена дымом и запахом каменного угля, от которого все чернеет, – и дома, и платье, и самые лица; множество фабрик и заводов в самом городе, мрачность наружного фасада домов с внутренним их устройством, опрятным, прихотливым, комфортабельным; наконец такое множество экипажей самых разнообразных видов и всадников – все это свойственно одному Лондону и никакой другой столице в свете. Поэтому самому с первого раза, когда я ехал по широким улицам Саутварка, мне не хотелось верить, что я уже в Лондоне.